На вопрос, что на самом деле следует из российской агрессии, ответ будет лишь один. Столкнувшись с конфронтационной политикой Путина, Западная Европа и Соединенные Штаты проявили поразительную слабость.

Поразительную, поскольку они располагают арсеналом средств, способных заставить Кремль отступить. Всем, в том числе в Москве, это известно, хотя там, конечно, не говорят об этом вслух.

И если Россию избавили от болезненных санкций, то не потому, что западные страны боятся Путина, а потому, что они не собираются брать на себя ответственность за происходящее на Украине. Иными словами, Западная Европа не считает Украину сферой своих интересов, или, по крайней мере, не собирается включать ее в эту сферу ценой конфликта с Москвой.

Доказательств этого тезиса немало. Соглашение об ассоциации с Украиной, с отказа от подписания которого начались украинские протесты, была не (как воспринимали это участники Майдана) первым шагом к вступлению или вступлением в ЕС, а в первую очередь, в своей экономической части - односторонним открытием украинского рынка для товаров из Западной Европы. То есть, это предложение не было для Киева выгодным. С партнером, к которому относятся с серьезными намерениями, так не поступают. Москва использовала ситуацию, подняв ставки и убедив президента Виктора Януковича отказаться от соглашения. Янукович, на свое несчастье, сделал то, что ожидала Москва, и в итоге потерял власть. Никто (в том числе на Западе) не ожидал таких масштабных протестов, которые охватили Киев и Западную Украину.

Таким образом ЕС ввязался в игру, в которой не собирался принимать участия. Ему было сложно не поддержать протестующих на Майдане, поскольку те выступали с европейскими лозунгами. Но, о чем мало кто говорит вслух, Украина — это не только Майдан и Львов. Это также Донецк, Харьков и Крым, где евроэнтузиазм был гораздо более слабым, зато симпатии к России — довольно распространенными. Москва использовала и это, инициируя в восточных регионах протесты против новых киевских властей.

Эти протесты, хотя и были инспирированы из Кремля, не были фиктивными. Живущие там люди действительно симпатизируют России. С точки зрения западных стандартов здесь возникла проблема, поскольку если вначале звучали требования учесть волю одной группы граждан Украины, то сложно было после этого отказать в том же самом праве другой группе лишь из-за ее противоположного подхода к вопросу интеграции с Западом и отношений с Россией.

Справиться с этой дилеммой помогла Евросоюзу Россия, напав на Украину и аннексировав Крым. Проблема Восточной Украины превратилась в проблему Москвы, и не исключено, что многие западные политики облегченно вздохнули. Вопреки московской пропаганде, у Запада нет серьезного интереса к Украине, и он охотнее всего дал бы оттуда побыстрее стрекача.

Ближе к арабским странам

Слабость Запада или, скорее, его нежелание вмешиваться в дела Украины, — это сила Путина. Ведь Россию нельзя назвать сейчас сильным государством. Это, как максимум, локальная держава, которая претендует на возвращение в глобальную игру. В прошлом году в России все сильнее давали о себе знать тревожные признаки кризиса. Рейтинг Путина не был таким высоким, как сообщалось официально. Большинство россиян обвиняли его в ухудшающихся условиях жизни, высоких ценах, кумовстве. Единственным, за что они его ценили, была жесткая внешняя политика. Иллюзия, что Россия остается глобальной державой, как в советские времена, помогала смягчить проблемы будничной жизни россиян. Хотя Путин пытается изображать из себя крутого мачо, он панически боится бунта. Он с навязчивым постоянством сравнивал протесты на Майдане с арабскими революциями трехлетней давности. На его воображение наверняка подействовала судьба Каддафи, которого забили железным прутом бунтовщики. Если бы Россия была нормальным государством, где передача власти проходит цивилизованно, возможно, у Путина не было бы склонности к конфронтации. Однако в этом плане Россия напоминает по своим стандартам скорее арабские страны, чем европейские.

Так что с точки зрения Путина аннексия Крыма была отличным шагом. С одной стороны, это был удар по бунтовщикам с Майдана, а с другой - обращение к имперской ностальгии россиян. Без всякого сомнения и вне зависимости от того, что произойдет в будущем, Путин уже обеспечил себе место в истории России в качестве человека, который вернул россиянам утраченный Крым.

Одновременно отдалился и призрак потенциальных мятежей. Националистическая эйфория не проходит, а на ее фоне в Кремле укрепляется авторитарный режим. Всеобщее исступление, которое сопровождало аннексию Крыма навевает ассоциации с тем, что происходило в Германии после аншлюса Австрии. Стоит в скобках добавить, что именно такое сравнение стоило профессору Андрею Зубову, редактору популярного двухтомника «Истории России, ХХ век», карьеры в МГИМО. Любая критика Кремля пресекается в зародыше. После цензуры телевидения и прессы под лупу взяли интернет, где нашли прибежище те, кто независимо мыслит. Путинская Россия навсегда останется авторитарной, но до сих пор существовал небольшой зазор для свободы, который после Крыма стал опасно приближаться к советским стандартам.

Новый расклад на Востоке

До полного успеха Путину не хватает того, чтобы Запад легитимизировал аннексию Крыма. Для этого российский президент продолжит разыгрывать украинскую карту, дестабилизируя ситуацию на востоке этой страны. С точки зрения Кремля самым лучшим вариантом было бы, чтобы Киев отказался от своей власти над Крымом или согласился на это под давлением планов по федерализации Украины. Но это невозможно без договоренностей с ЕС и Америкой. Россия все еще слишком слаба, чтобы позволить себе не считаться с Западом даже в вопросе территорий, которые она считает своими.

Кремль рассчитывает, что пользуясь нынешним кризисом, он сможет получить нечто большее, чем просто вассализацию Украины. Стратегическая цель Москвы — это, скорее всего, попытка изменить расклад сил в восточной части Европы. Видя слабость Евросоюза и его нежелание предпринимать активные действия на востоке, Кремль захочет получить от Запада заверения о «невмешательстве» на территории бывшего СССР и признание особой «ответственности» России за постсоветские страны, (разумеется, за вычетом Прибалтики). Взамен он может предложить ЕС тесное экономическое сотрудничество, открытие рынков и т.п. Конечно, Украина, как другие постсоветские республики, сохранила бы формальную независимость. Такая «новая Ялта» вновь разделила бы континент на две зоны: российскую и западную.

Оглядываясь назад на европейскую политику в отношении Украины, легко предположить, что западное руководство может благосклонно встретить такое предложение, хотя никто, конечно, не станет говорить о разделе континента и не назовет это соглашение «новой Ялтой».

inosmi.ru