«Проблема незаконной репатриации в Израиль и въезда в еврейское государство людей, не имевших права на гражданство, замалчивается чиновниками и властями. После многолетней работы в МВД, после безуспешных попыток бороться с этим явлением изнутри я решила вынести эту проблему на всеобщее обозрение. Далее молчать невозможно!» – сказала Мила Мошкович, бывший сотрудник министерства внутренних дел.

Репатриировавшись из Минска в 1990 году, Мила в 1995 году начала работать в МВД. Сначала в одном из городских отделений, а в 1999-м перешла в главное управление МВД в Иерусалиме, где трудилась до 2016 года. Вместе с двумя своими коллегами она рассматривала, в основном, дела репатриантов из бывшего СССР и СНГ – после того, как выяснялось, что в прошлом они репатриировались по фальсифицированным документах. Данные об этом поступали в МВД из Бюро по связям «Натив» или из раввината, когда туда обращались репатрианты или их дети по каким-либо другим вопросам.

– Когда в МВД пришли к выводу, что необходим более серьезный и строгий контроль для выявления «подделок»?

– Когда в конце восьмидесятых - начале девяностых годов в Израиль хлынул колоссальный поток новых репатриантов, в МВД, как и в других государственных учреждениях, не было русскоязычных сотрудников. И проверкой документов никто особенно не занимался: достаточно было предъявить документ, где в графе «национальность» значилось «еврей» или «еврейка» – чтобы тебе поверили на слово.

В результате огромное количество людей въехало в страну по поддельным документам. Даже те люди, которые имели право на репатриацию как члены семей евреев, предпочитали порой и сами быть записанными евреями, и представляли поддельные документы, заранее изготовленные.

– Почему они ехали?

– Вспомните то время: помимо евреев, уехать из СССР хотели все: русские, украинцы, узбеки... Разумеется, появились предприимчивые люди, предлагавшие услуги в подделке документов. Тогда еще не прибегали к фиктивным бракам, это появилось позже; в основном, «работали» с документами.

Кто-то использовал нашу страну как транзитный пункт, чтобы потом перебраться в другие страны – но в итоге остался здесь. Эти люди не ставили целью выехать именно в Израиль, цель у них была другая – выбраться из СССР любыми путями! И их документы всерьез никто не проверял.

Я первое время жила в Нетании - там, в местном отделении МВД, проверкой занимался старый еврей – выходец из Польши. Он немного говорил по-русски, но читать не умел, а заключение о том, считать человека евреем или нет, делал только на основе личной беседы.

Часто люди приводили с собой свидетелей, якобы, их давних знакомых, которые подтверждали факт еврейства – хотя с этими свидетелями они могли познакомиться полчаса назад на скамейке возле офиса. Я сама видела, как это происходит. Помню, у меня на глазах договаривались – мол, сейчас зайдем вместе, подтверди, что моя бабушка – еврейка. И подтверждали! И со слов этих свидетелей людей записывали евреями.

Что происходит потом? У этих людей вырастают дети, которые понятия не имеют, что записано в документах их родителей. Они идут в раввинат, чтобы оформить брак – а там выясняется, что их не могут поженить по еврейским законам. Понимается шум, вопли об ущемлении прав, они тащат туда своих матерей – но те вместо того, чтобы рассказать детям правду, пытаются доказывать то, чего не было на самом деле.

– Сколько таких людей приехало в Израиль?

– Многие тысячи. Мы работали, не покладая рук. Документы, вызывающие подозрение, я пересылала в Иерусалим на проверку. В МВД есть огромный архив, где собрана информация на эту тему. Там фигурируют не только отдельные люди, но даже семьи, и целые семейные кланы. В этом архиве – данные о людях, которые не имели права на репатриацию по закону о возвращении.

– Но МВД не устраивает охоту на неевреев?

– Нет, конечно. Все это – чистейшей воды выдумка политиков! Чиновники МВД не ходят по улицам и не выискивают людей, не имеющих отношения к еврейству. Однако сами люди нередко обращаются к нам сами, потому что МВД – последняя инстанция для подтверждения совершенного мошенничества. Есть «Натив», есть раввинский суд, и есть министерство внутренних дел – именно в такой последовательности.

– Как идет процесс проверки документов?

– По-разному. Были случаи, когда подделки просто бросались в глаза, не надо было никакой экспертизы проводить. Например, одну запись выводили химическим раствором, а вместо нее вписывали другое.

Скажем, у ребенка в удостоверении личности написано, что он – еврей, а на самом деле он - четвертое поколение, или ребенок от предыдущего брака жены сына еврея. То есть не мог претендовать на получение гражданства согласно закону о возвращении. «Натив» мог послать документы на экспертизу или же по своим каналам в России выяснить их подлинность. Если выяснялось, что подозрения оправданы, об этом уведомляли МВД.

– И куда поступала информация?

– В наш отдел, где работали трое человек. Мы проверяли тех, кто уже попался на фальшивке, или в отношении кого у «Натива» или раввинского суда возникали подозрения. Их приглашали на собеседование, выясняли историю предоставленных документов. Если удавалось доказать, что с их документами не все в порядке – им объясняли, что следует поменять запись в графе «национальность». И многие меняли!

Мы встречали огромное количество людей, которые вообще не имели никакого отношения к еврейству – ни они сами, ни их дети. По результатам расследования мы подавали запрос на комиссию по отмене гражданства. Бывало, меняли статус, давали другой – временный, гуманитарный, при котором человек не имеет права избирать и быть избранным, но сохраняет за собой все льготы и привилегии, которые были у него как у гражданина.

После того, как вся наша троица ушла на пенсию – я была последней – на наше место никого не взяли. И работу с такой категорией «репатриантов» забросили.

– Зато теперь на «русской улице» только и слышно, как МВД третирует выходцев из СССР…

– Скандал начался после того, как на телевидении появилась одна якобы пострадавшая. Но я-то знаю ее историю не понаслышке, и не в ее интерпретации – поскольку документы этой женщины, вызвавшие сомнения в их достоверности в раввинате, были переданы в наш отдел на проверку.

Она приехала в Израиль ребенком, как дочь еврея, и я отметила это в компьютере МВД. Право на репатриацию эта семья получила как семья еврея, в которой только отец является евреем. Когда же она обратилась в раввинский суд, еврейство ей не подтвердили, разрешения на брак не выдали, и в результате она вышла замуж за границей.

Мать этой женщины умерла в Израиле, будучи записанной еврейкой на основании тех же документов, которые ее дочь и предоставила в раввинате. Дочь должна была исправить свою национальность и вероисповедание с «еврейка» на что-то другое, на свое усмотрение – согласно праву, данному этой семье на момент репатриации в Израиль в 1990 году. Но я хорошо помню, как просительница отказалась изменить свои данные.

У ее детей также стояли отметки о несоответствии записи о еврействе. Вся эта история была в работе еще в 2016-2017 годах. Кому вдруг приспичило снова ее вытащить? Скорее всего, политикам, которые хотят выступить защитниками несчастных «русских» репатриантов.

Никого из нашего отдела уже не было в МВД, некому было отстоять справедливость – и эта женщина со своими покровителями добилась, чтобы ее детей записали евреями. Потому что чиновникам МВД легче сдаться перед настойчивыми требованиями политиков и записать неевреев – евреями, чем отстаивать правду.

– Заявители часто скандалили, когда им отказывали в признании еврейства?

– Процентов восемьдесят из тех, кем я занималась, соглашались изменить запись в удостоверении личности, и после этого спали спокойно. Многие приходили с адвокатами, с которыми мы уже давно были знакомы. Иногда эти же адвокаты сами просили принять людей, которые решили легализоваться.

– Претензии, которые сейчас предъявляют к МВД – надуманные?

– Конечно, надуманные, они гроша ломаного не стоят. Но есть женщины, которых в свое время поймали, против их имен в компьютере поставили отметку, но запись в графе «национальность» они не поменяли – и поднимают шум: «Как же так, почему детей не записывают евреями, когда их матери – еврейки?». Они надеялись, что все забудется, однако компьютер все помнит.

– Были случаи, когда гастарбайтеры или преступники пытались оформить документы, чтобы спрятаться? Или проститутки, которые приезжали под видом туристов или по рабочим визам?

– Из иностранных рабочих никто не пытался так поступать. С туристами сложнее. Здесь контроль не столь тщательный и строгий. Потому многие приезжают, скажем, на семь дней, а остаются потом на семь лет, находясь в Израиле незаконно. Они находят себе со временем пару, и только после того, как начинают оформлять свои отношения, попадают в поле зрения МВД.

Такая же проблема и с рабочими визами. Я с этим сталкивалась неоднократно, и сегодня это – одна из самых болезненных, острых и, к сожалению, нередко замалчиваемых проблем. Ни чиновники МВД, ни работники иммиграционной полиции к таким незаконным туристам не применяют никаких санкций. А когда те предъявляют свидетельство о браке с гражданином Израиля – благословляют на счастливый брак.

Вот реальное дело женщины, которой я занималась. Она приехала в Израиль по рабочей визе из Молдовы. Работала, потом познакомилась с израильтянином и оформила брак. Сразу после оформления она привезла своего сына и убедила мужа его усыновить. Тогда и парню выдали гражданство Израиля – как сыну еврея. Через положенное время она подала просьбу на получение гражданства, получила его и тотчас перевезла в Израиль свою мать: гражданство дает ей такое право.

– Вам удалось доказать, что в данном случае что-то было нечисто?

– Да, удалось. Я получила показания мужа заявительницы, который признался, что новоявленная супруга его попросту использовала. Тогда ее гражданство отменили, как и гуманитарный статус ее матери – но потом ее адвокат добился их восстановления.

– Приезжали и люди с уголовным прошлом?

– С такими случаями мне тоже приходилось довольно часто разбираться. Но я отдавала себе отчет в том, как жилось на прежней родине евреям: ведь многие из них начинали заниматься бизнесом, пробовали себя в предпринимательстве, а у них этот бизнес отнимали, открывая на них уголовные дела. Однако, сколько мы ни объясняли начальству, что нельзя верить уголовным делам, которые заводились на евреев по экономическим статьям – нередко случалось, что в Израиле таким людям не давали статус. Никто в этом ничего не понимал, да и разбираться не хотел.

Зато реальные уголовники, имевшие право на репатриацию – а иногда даже и не имевшие – нанимали хороших адвокатов. Те выбивали из государства для них статус временного жителя. А статус этот плавно переходит в постоянный.

– Тех, у кого обнаруживали поддельные документы, высылали из Израиля?

– В единичных случаях.

– Почему?

– Потому что этот процесс очень не прост, и если не контролировать, никто его до конца не доведет. По большей части наши начальники в МВД искали мотивы и поводы оставить этих людей в Израиле.

– Какой случай вам особенно запомнился?

– Должна была репатриироваться супружеская пара: муж - еврей, жена - нееврейка. Причем муж был на много лет старше. Но когда поднимались по трапу, чтобы лететь в Израиль, мужу внезапно стало плохо, и он умер на входе в самолет.

Знаете, как поступила вдова? Переступила через мужа в прямом и в переносном смысле слова, и заявила: «У меня есть виза репатрианта, а им пусть занимаются его родственники». Села в самолет и прилетела в Израиль. Сотрудницы нашего ведомства требовали отменить ее статус, но не уверена, что они в этом преуспели.

Другой случай еще страшнее. Репатриировался выходец из Эфиопии – нееврей, но у него была жена-еврейка, она умерла, и согласно закону о возвращении он имел право на репатриацию, как вдовец. Все бы ничего, но уже в Израиле выяснилось, что его супруга не умерла - он сам ее убил. Отсидел десять лет в эфиопской тюрьме, а затем репатриировался как вдовец.

– Приходилось распутывать и особо сложные истории?

– Об одной из них детектив можно написать. Как-то меня попросили помочь девочке, которая вот-вот должна была выйти замуж, но у раввината возникли сомнения по поводу ее еврейства. Девочка была «третьим поколением», но, к счастью, бабушка ее была жива, и тоже жила в Израиле.

Я договорилась о встрече – и стала к ней готовиться, проверять документы. Нарисовалась любопытная картина: эта активная бабушка оказалась каким-то «паровозиком» – она приехала с третьим мужем, с ней приехал ее сын от второго мужа и дочь от первого мужа, но уже со своим супругом и тремя детьми… Я запросила дополнительные данные из «Натива», хотя там меня уверяли, что все документы проверили и вряд ли возможны малейшие претензии. Но прислали, и я получила информацию, что в Украине у «исполнительницы главной роли» осталась родная сестра. Тут же прилагался номер телефона.

Не откладывая, набираю номер, представляюсь, объясняю, чем вызван мой интерес. Собеседница рассказывает, что у ее матери было две дочери – она и вторая, не так давно скончавшаяся. Муж последней – еврей, врач, тоже умер. В Израиле, говорит мне эта женщина, живет родная наша тетя – сестра нашей мамы, – и сообщает все ее координаты.

На следующее утро приходят ко мне девочка с бабушкой. Девочку отправляю погулять, а с этой женщиной начинаю издалека: дескать, расскажите еще раз всю историю, ради внучки. Не видя никакого подвоха, она берет лист бумаги и начинает писать старую «легенду», в которой присутствует одна-единственная сестра, оставшаяся в Украине. Исписала листов десять враньем. Тогда я спрашиваю: «Почему вы нигде не указали, что у вас была еще одна сестра? И почему вы мне не сказали, что у вас родная тетя живет в Израиле? Хотите, я сейчас позвоню ей, она быстренько придет познакомиться со своей племянницей?»

Она смолкла. Сидела, побледнев, и молчала. Потом говорит: «Боже, что сейчас будет?» Я говорю: «А сейчас будем писать правду». И мы начинаем сначала, но уже другую историю. И в этой другой истории вдруг оказывается, что она жила вместе со своей дочерью и внуками, и к ним приходил детский врач, еврей. Как-то они с ним разговорились, обсуждали ее материальное положение. Врач, дескать, проникся и сказал, что у него умерла теща, и, если это поможет, он отдаст ей ее свидетельство о рождении…

Это оригинальное свидетельство я у нее забрала. При мне собеседница изменила в документах национальность и вероисповедание. А потом и другие представители семьи сделали то же самое. Гражданство им отменили. Но тут поднялся шум, потому что девочка отслужила в армии. Так что потом гражданство вернули всем членам этой семьи. А их – 8 человек. Без каких-либо санкций.

– Получается, из-за родителей страдают дети?

– Мы не воевали с детьми. Они, действительно, не виноваты. Но я не считаю, если кто-то из этих детей успел отслужить в армии, то я должна закрыть глаза на то, что у его родителей поддельные документы. Я постоянно воевала со своими коллегами, пыталась доказать, что эти игры с отменой гражданства и его последующим возвращением ни к чему хорошему не приведут. Ни один человек не должен попасть в Израиль незаконно.

detaly.co.il