«Любая система допускает ошибки. Все мы — люди, а людям свойственно ошибаться. Даже самым лучшим профессионалам. Не бывает системы правосудия, которая не допускает ошибок. Важно другое: насколько эта система готова признавать их и исправлять?»

В интервью адвокат Керен Эбелин-Герц, которая возглавляет отдел повторных судебных процессов в Общественной адвокатуре, сама задала и сама же ответила на этот вопрос: «Наша система правосудия руководствуется неправильным подходом: она не любит признавать ошибки. И это очень опасно».

Поводом для нашей беседы стало «Дело Задорова», к пересмотру которого, возможно, приведут новые результаты генетической экспертизы волос, обнаруженных на месте совершенного 12 лет назад убийства школьницы Таир Рады в Кацрине.

— Сейчас все зависит от позиции прокуратуры. Адвокат Задорова может подать прошение о пересмотре дела. Подобный запрос может, теоретически, подать и прокуратура. Но такое происходит в Израиле очень редко. С момента создания государства и по сей день таких пересмотров было всего 29. Поэтому мы и говорим о том, что израильское правосудие не признает ошибок. А это важно, чтобы работать над ними, чтобы они впредь не повторялись, — объясняет Эбелин-Герц.

Депутат кнессета Дов Ханин («Объединенный список») утверждает, что в Израиле до 5 процентов заключенных отбывают наказания за совершение тяжких преступлений, которых они не совершали! В абсолютных цифрах это порядка тысячи человек. Тысяча исковерканных судеб для такой маленькой страны, как наша – это очень много. Причем в большинстве случаев обвинительный судебный приговор был вынесен на основании признания подозреваемого. Признание остается у нас «царицей доказательств». И дело Задорова – самая яркая тому иллюстрация.

При последнем обсуждении этого дела один из трех членов Верховного суда Йорам Данцигер пришел к выводу, что Задоров ни в чем не виноват, и записал в протокол свое особое мнение. Он остался в меньшинстве, а Задоров вернулся в тюрьму, где отбывает пожизненный срок заключения. Но грань между пожизненным заключением и полным оправданием была тогда очень тонкой. Именно поэтому даже Илана Рада, мать погибшей девочки, давно убеждена в полной невиновности Задорова — в отличие от ее недавно скончавшегося отца. Он был уверен в том, что полиция арестовала подлинного убийцу.

А как обстоит дело в США? По статистике, там с 1989 года было пересмотрено более полутора тысяч дел. То есть, примерно 50-60 пересмотров в год. Рекордным был 2014 год, когда суды перепроверили 125 дел. Ошибочные осуждения происходят, по большей части, из-за лжесвидетельств, а также из-за злоупотреблений следственных органов, ошибок при опознании преступника, неверных результатов экспертизы и ложных признаний подозреваемого, или самооговоров. Но процент самооговоров невысок, потому что в течение долгих лет американская юстиция признавала и исправляла свои ошибки.

Кстати, Дов Ханин является автором законопроекта, согласно которому суд не имеет права выносить приговор только на основании признательных показаний подозреваемого, если у следствия нет никаких прямых улик. В прошлом этот законопроект не прошел в кнессете — не хватило одного голоса. Но сейчас, в связи с развитием событий по делу Задорова, Ханин намерен вновь внести этот законопроект на голосование.

— Почему прокуратура и полиция так сильно противятся признанию ошибок?

— Они считают, что это приведет к утрате народного доверия к судебной системе, — говорит адвокат Керен Эбелин-Герц. – Это ошибочный подход. Наоборот, общественное доверие рушится, когда прокуратура пытается затемнить результаты генетической экспертизы, выводы экспертов, что мы видим в деле Задорова.

— Видимо, они опасаются, что если Задорова оправдают, то «полетят головы» в полиции и прокуратуре?

— Вынесение приговора — это целый процесс, поэтому нельзя указать кого-то одного, кто во всем виноват. Если перестарались следователи, их ошибки должны были выявить в прокуратуре. Если этого не произошло – есть суд, который вправе принять или не принять то, что следствие и прокуратура подготовили. Если Задорова оправдают, это станет большим провалом всей системы, который потребует серьезной работы над ошибками.

— Каковы шансы на то, что дело Задорова будет пересмотрено?

— Есть две возможности. Первая – что прокуратура будет против, и тогда суд будет выносить решение о пересмотра дела. На это шансы невелики. Вторая возможность – юридический советник правительства признает весомость экспертизы и сам потребует вернуть дело на доследование. В этом случае шансы на пересмотр высоки. Практически во всех 29 случаях в истории Израиля дела были пересмотрены с согласия прокуратуры.

— То есть, суд не очень себя утруждает и делает то, что просит прокуратура?

— Мнение прокуратуры имеет огромный вес. Поэтому вновь открыть закрытое дело очень сложно.

— Могут ли адвокаты Задорова провести переговоры с прокуратурой, чтобы убедить их в весомости новых доказательств?

Прокуратура обычно не соглашается на такие переговоры. С ними трудно работать. Там уверены в своей правоте. Я не помню случаев, когда их удавалось убедить до подачи ходатайства в суд о пересмотре дела.

Полгода назад министр юстиции Айелет Шакед приняла решение о создании специальной комиссии, цель которой – предотвращать ошибочные обвинительные приговоры. В нее войдут представители прокуратуры, минюста, полиции и, конечно, общественной адвокатуры. Я тоже буду принимать участие в некоторых заседаниях, но постоянным представителем общественной адвокатуры в комиссии будет доктор Анат Хоровиц.

Заседания этой комиссии еще не начались. Но в любом случае, это будет хороший инструмент для ведения переговоров с прокуратурой.

detaly.co.il