Ты жива ещё, моя Россия,
Часть седьмая суши и воды?
Как ни кинь, а мы твои родные,
Как ты называешь нас, жиды.

Слух прошёл, что твой суровый лидер,
Чуя бакс по 85,
Как-то вдруг возможности увидел
Нас позвать в Отечество опять.

Верит он — с чего б это, ей-Богу? —
Что по встарь протоптанной тропе
Мы придём назад, тая тревогу,
В старомодных пейсах и кипе.

Обалдеют пресса и наружка,
Выставят кошерную еду…
Родина! С чего бы ты, старушка,
Загрустила шибко по жиду?

Видно, до того уже раскрали,
Вплоть до мегавольт и киловатт, —
Что совсем воды не стало в кране,
И притом никто не виноват.

Не своих же близких я уволю,
Подойдя к трагическому дню!
Teddy Диму, Патрушева Колю,
Славу ли Суркова прогоню?

Вас-то, крайних, мне теперь и надо.
Говорят, что кризис на пять лет.
Вы одни мне помощь и отрада,
Вы одни мне несказанный свет.

Приезжайте радостно, как заи,
С детками, с имуществом своим…
— Ну чего, — жиды ему сказали, —
— Сделаем тебе Ерусалим.

Выстроим теплицы и кибуцы,
Как повсюду делают жиды.
Где без толку местные скребутся —
Расцветут фруктовые сады!

Средний век Российский будет долог,
Ведь за медицину мы горой:
Тут же каждый третий — стоматолог,
Гинеколог, кажется, второй…

Выстроим комфортные палаты,
Безработным дело подберем —
И при этом будем виноваты.
Можно даже изредка погром.

Рай тебе построим вместо ада,
Можно будет выдохнуть стране…
— Нет! — воскликнул Путин. — Нет! Не надо.
Лучше я как прежде. В шушуне.

Д. Быков, 21 января 2016, Кливленд