Обострение противостояния в Донбассе, где возобновились столкновения между украинскими силовиками и подразделениями вооруженных сил непризнанных Донецкой и Луганской народных республик, подтверждает распространенную точку зрения на мертворожденность минских соглашений. Перемирие для обеих сторон стало лишь паузой в конфликте, далеком от логического завершения.

Перемирие не тех и не с теми

Ничем другим, впрочем, минский процесс завершиться не мог: главной проблемой противостояния на востоке Украины является принципиальное нежелание Киева рассматривать представителей Донбасса как полноправных оппонентов, с которыми необходимо искать компромисс по такому существенному вопросу, как перемирие и разведение воинских подразделений от линии соприкосновения. В итоге второй стороной соглашения стала Москва, при этом за Украину документ подписал бывший президент Леонид Кучма — чей мандат в случае необходимости может быть и дезавуирован.

Перемирие в результате было заключено не теми — коль скоро никто из украинских официальных лидеров не решился поставить под ним свою подпись, и не с теми — возможности Москвы влиять на решения руководства ДНР и ЛНР хотя и достаточно велики, трудно назвать безграничными. Точное следование букве соглашений, выработанных без их участия, было для непризнанных республик смертным приговором, и отсутствие энтузиазма в этом вопросе легко объяснимо.

Еще более объяснимым отношение руководства республик к перемирию становится, если учесть момент, в который оно было заключено: продолжающееся успешное контрнаступление на юге в условиях разгрома значительной части боевых частей украинской армии и Нацгвардии в зоне боевых действий позволяло надеяться на занятие Мариуполя и успешное продолжение наступления с освобождением потерянных ранее городов, в том числе Славянска и Краматорска, ставших еще в начале лета символами сопротивления.
Более выгодным перемирие было для Киева — однако очевидно, что киевское руководство рассматривало паузу в войне не как возможность для достижения компромисса и поиска политического урегулирования, а как возможность восстановить утерянную боеспособность сухопутных войск и подготовиться к новому витку военных действий.

И очевидно перемирие воспринималось как необходимое в Москве — где прямо увязывали шансы на продолжение диалога с Западом с тем, насколько удачными окажутся усилия российского руководства по прекращению конфликта на Украине.

В этих условиях устойчивым перемирие быть не могло, что и подтвердило дальнейшее развитие событий. Практически всю осень в различных точках соприкосновения происходили стычки, шли напряженные бои в районе донецкого аэропорта, с украинской стороны продолжались артиллерийские обстрелы населенных пунктов (прежде всего Донецка).

20 октября 2014 года по Донецку был произведен пуск оперативно-тактической ракеты «Точка-У», взрыв произошел в районе химического завода. Использование подобных систем вооружения, при этом против инфраструктурных объектов, лучше всего демонстрировало реальную цену перемирия. В сочетании с соответствующей риторикой с обеих сторон, это заставляло гадать лишь о том, когда и в какой форме возобновятся масштабные боевые действия. Вместе с тем предсказать их результат в сегодняшних условиях невозможно.

Создать армию: попытка №2

Одной из главных причин поражения украинских силовиков в летней кампании стало неудовлетворительное состояние украинской армии. Используя подавляющее превосходство в численности, особенно в артиллерии и бронетехнике, в сочетании с абсолютным господством в воздухе, Киеву удалось добиться определенных успехов: к середине лета речь шла о скором окружении подразделений ополчения и их последующей ликвидации. Однако ополчению ДНР и ЛНР удалось нейтрализовать основные козыри противника: неожиданно высокая эффективность тактической ПВО фактически нейтрализовала украинскую армейскую и фронтовую авиацию, а недостаточная подготовка и плохая мотивация личного состава значительно снизила эффективность действий украинских тактических групп: потери в бронетехнике оказались запредельными, при этом значительная часть потерянных машин вскоре оказывалась в составе подразделений ополчения.

Положение не смогли исправить и более мотивированные подразделения: территориальные батальоны и части Нацгвардии. Их крайне низкий уровень боевой подготовки и дефицит тяжелой техники привел лишь к увеличению потерь. В итоге ополчению удалось сначала стабилизировать, а затем и переломить ситуацию. В результате понесенных поражений восстановление военного потенциала стало ключевой задачей для Украины. Ряд частей, понесших большие потери, пришлось ликвидировать — в частности, была расформирована 51-я отдельная механизированная бригада.

В ходе восстановительных мероприятий Киев изменил подход к укомплектованию частей. Так, значительно больший процент бронетехники стал направляться на укомплектование частей Нацгвардии, недостаточное оснащение которых многие на Украине полагают одной из главных причин летних неудач. Вместе с тем возможности Киева по восстановлению военного потенциала серьезно ограничены.

Сложившуюся ситуацию прокомментировал военный эксперт, полковник запаса Виктор Мураховский:

— Главным образом они занимаются сейчас ремонтом, восстановлением ресурса бронетанковой и автомобильной техники. Примерно такая же ситуация в авиации, в меньшей степени это касается артиллерийских систем. Возможности при этом довольно ограничены: количество боеготовых танков в зоне боевых действий сейчас удалось довести, судя по имеющейся информации, до 60-70 единиц, что несравнимо с цифрами, достигавшимися в начале августа.

То есть военный потенциал сократился?

— Да, значительно. Новое производство при этом мизерное. Возможно, в ближайшие месяцы Украина сможет поставить в войска 20-30 БТР из экспортных заделов, то же самое и по танкам, из числа ранее модернизировавшихся, например, для Конго (Демократической Республики Конго — прим. «Ленты.ру»).

Можно ли ждать поставок из-за рубежа?

— Серьезных — нет. Вообще не стоит ждать поставок современной техники. Возможно что-то будет поставлено с хранения, особенно запчасти к тем системам советского производства, что еще не списаны и не распроданы в странах восточной Европы, возможно, боеприпасы, особенно к стрелковому оружию, артиллерийские боеприпасы. Но что касается более масштабных поставок — ни у кого из серьезных игроков нет желания связываться с Киевом и портить репутацию, учитывая поведение нынешнего руководства Украины.

Что касается республик, то ополчение перешло к формированию регулярных воинских частей и соединений. Уже мелькали названия и номера бригад. С переходом на единые штаты за счет восстановления трофейной техники и поставок из известных источников происходит насыщение бронетехникой и артиллерией.

«Военторг» и перспективы

Ключевым вопросом, определяющим отношение к конфликту как внутри бывшего СССР, так и за рубежом, является степень участия в нем России. Очевидно, что бесконечные рассказы о частях и соединениях российской армии, пересекающих границу Украины во всех направлениях, уже проходят по категории криков «Волк, волк!» из известной притчи, однако вооружение и боевая техника частей и соединений армии ДНР и ЛНР уже явно перестают укладываться в стандартную отговорку «используем трофеи». Видео и фото, на которых запечатлены различные образцы современных машин, включая БТР-82А, танки Т-72БА и Б3, специфические образцы стрелкового оружия и артиллерии, сами по себе, возможно, не являются убедительным доказательством, однако минские соглашения, в которых в числе образцов техники, подлежащей отводу от линии соприкосновения, названы новейшие российские РСЗО «Торнадо» в нескольких версиях, оставляют больше вопросов, чем ответов, относительно поставок вооружения из России.

Немало вопросов возникает и относительно боевой подготовки воинских подразделений республик Новороссии. Очевидно, что собственными силами обеспечить даже краткосрочные курсы подготовки командиров ни ДНР, ни ЛНР не могли бы. Продемонстрированные летом и в начале осени боевые возможности — от точных артиллерийских налетов до комбинированных наступательных операций однозначно говорят о том, что управление боем и подготовку штабных и командных кадров вели квалифицированные специалисты, обладающие как теоретическими знаниями, так и практическими навыками в данной сфере. Вопрос об их происхождении, очевидно, относится к разряду риторических.

За два месяца вялотекущего не мира ополчение значительно увеличило свой потенциал, вместе с тем он по-прежнему недостаточен для наступления с решительными целями.

— Возможностей наступать нет ни у одной из сторон. Скорее всего, продолжится эпизодическое прощупывание с обеих сторон и артиллерийские дуэли. У ополчения растут возможности контрбатарейной борьбы, это позволит в среднесрочной перспективе эффективно отвечать на обстрелы украинской стороной населенных пунктов. Ждать перехода какой-либо из сторон в наступление с решительными целями в данной ситуации вряд ли стоит, — полагает Виктор Мураховский.

Еще менее вероятным следует считать расширение зоны конфликта на другие районы российско-украинской границы. Для России открытое вмешательство в конфликт сегодня, очевидно, расценивается руководством страны как политически неприемлемое, для Киева атака, например, против Крыма станет политическим (а возможно и не только) самоубийством.

Сложившееся равновесие остается неустойчивым, вместе с тем лучший результат сегодня недостижим ни для одной из сторон. Желание Киева уничтожить «сепаратистские образования» очевидно нереализуемо в условиях продолжающейся деградации экономики и госаппарата, желание Новороссии вернуть, как минимум, утерянные еще летом районы Донецкой и Луганской областей ограничено неготовностью Москвы идти на обострение конфронтации с Западом. Желание Москвы, да и большей части ЕС, судя по всему, формулируется выражением «сделайте мне развидеть это», но с такими желаниями история считается меньше всего, обычно поступая противоположным образом.

lenta.ru