Об авторе


Борис Гулько (1947), гражданин Израиля и США – международный гроссмейстер по шахматам. Он был чемпионом СССР 1977 года, а в 1994-м – чемпионом США. Через год после завоевания чемпионского титула в СССР он и его супруга, известная шахматистка, дважды чемпионка СССР Анна Ахшарумова, подали документы на выезд в Израиль, а поскольку власти их не выпускали, то на долгие годы Гулько и Ахшарумова становятся отказниками и перестают участвовать в серьезных шахматных турнирах. Одновременно они выступают в защиту прав таких же, как они, отказников и, в особенности, членов резделенных семей. В 1986-м Гулько и Ахшарумову выпустили в Израиль, а через короткое время их пригласила шахматная федерация США.
К своим титулам Гулько прибавил еще один, уже неофициальный – главного эксперта по компьютерным шахматным программам. По крайней мере, именно ему весной этого года предложили протестировать четыре основные шахматные программы.
Выдающийся шахматист, выпускник психологического факультета МГУ, вернулся к религии. Он нередко выступает в прессе со своими размышлениями о месте иудаизма в современном мире.
****************************************************************

Положение иудаизма, которое наиболее тяжело принять стороннему еврею из светского мира, — это избранность евреев. Не поел, не попил, а уже избранный. Ничто так не тяжело человеку, как незаслуженная награда. Даже Обама говорил об этом, принимая Нобелевскую премию. Объясняющий стороннему нашу избранность религиозный еврей юлит, стараясь сказать, что не такая уж это и избранность. А чего тут извиняться: мы не сами себя избрали.

Наша избранность зафиксирована в контракте: мы должны делать «это» и не делать «того». А что, если еврей делает наоборот, отвергая условия контракта? Избранность его остается. Но чувство незаслуженности своего избранничества, которую такой еврей, конечно же, осознает, ведет к ощущению несправедливости этого избранничества и к возникновению ненависти у такого еврея к своему еврейству. Еврей-антисемит — вполне логичная и, увы, весьма распространенная форма еврея, ушедшего от Завета.

Отступники

В течение тысячелетий, когда слово «еврей» означало «соблюдающий иудей», уход из иудаизма почти наверняка переводил человека в разряд антисемитов.

Войной с реформистами, пытавшимися элинизировать евреев, было восстание хасмонеев во II веке до н. э, победу в котором мы отмечаем на Хануку. Большой группой евреев-антисемитов были выкресты в средневековой Испании. Под давлением злобного христианства королевы Изабеллы ½ части живших в стране евреев во второй половине ХV века пришлось покинуть Испанию. Оставшаяся половина крестилась. Часть крестившихся продолжали тайно исповедовать иудаизм. Они-то и стали мишенью антисемитизма реальных отступников. Неслучайно создатель инквизиции Торквемада (1420–1498) имел еврейские корни. Знакомые с иудаизмом не понаслышке, отступники знали, как вылавливать маранов, тайно соблюдающих евреев. Так, они наблюдали, из труб каких домов по субботам не идет дым, где продолжают соблюдать запрет на разведение по шаббатам огня.

Стремление влиться в европейскую жизнь привело в ХIХ веке к принятию христианства многими европейскими евреями. Такое отступничество человек должен был примирить с собой. Не всем это удавалось. Так, Генрих Гейне тяжело переживал всю жизнь свое падение. И в его посмертно опубликованных заметках находим гениально лаконичную формулу мира: «Еврейство — аристократия: единый Б-г сотворил мир и правит им; все люди — Его дети, но евреи — Его любимцы, и их страна — Его избранный удел. Он — монарх, евреи — Его дворянство, и Палестина — экзархат Б-жий». Иной случай — «непримиримого друга» Гейне, самого знаменитого выкреста ХIХ века Карла Маркса. Историк Пол Джонсон считает, что причиной создания марксизма послужила ненависть Маркса к еврейству, его желание подорвать влияние евреев, успешных в финансовом мире. «Каков мирской культ еврея? Торгашество. Кто его мирской бог? Деньги», —писал этот ненавистник евреев. То есть, если бы не антисемитизм Маркса, никакого коммунизма бы и не было.

Классическим описанием саманенависти еврея стала знаменитая книга несчастного венского юноши Отто Вейнигера «Пол и характер». Вейнигер, перешедший в христианство уже после защиты им диссертации, противопоставил в своей книге «женский» (т.е. безнравственный) иудаизм «мужскому» христианству. Вейнигер был, по крайней мере, последователен, покончив с собой в 23 года. Неслучайно Гитлер назвал Вейнигера «единственным приемлемым евреем».

Самые известные евреи-антисемиты России ХIХ века оказались прославлены своими потомками. Один, Мойше Бланк, прадед Ленина, крестился в 1845 году в возрасте 86 лет и написал царю письмо, рекомендуя принять акции против иудаизма, в частности запретить евреям молиться за приход Машиаха. Он понимал: если Машиах придет, Мойше не поздоровится. Другой отступник — ученый еврей Яков Брафман, перешедший в православие и написавший книги, «разоблачающие» иудаизм. Но внук его — известный поэт Ходасевич — делал прекрасные переводы с иврита стихов еврейских поэтов.

На рубеже ХIХ и ХХ веков незаметно произошла важная трансформация антисемитизма: объектом его стал не иудей, а секулярный еврей с его этническими чертами. Поэтому антиеврейские комплексы евреев СССР отличны от антииудаизма выкрестов ХIХ века. «Есть евреи, а есть жиды», — слышал я не раз от таких евреев. Или: «Из-за таких, как он (она, они), нас, евреев, не любят». Это означало, что «хорошие евреи» мимикрируют под окружающих, а «жиды» несут на себе ярко выраженные еврейские черты. Другим мотивом антиеврейства евреев в СССР бывала мафиозная верность Компартии. Так, три еврея, выполняя волю Сталина, в 1953 году принуждали самых известных советских евреев подписать письмо с призывом к властям депортировать наш народ. Эти трое наверняка понимали, что депортация коснется их близких и, вероятно, их самих, но верность пахану перевешивала всё.

Еврейский антисемитизм

В последние десятилетия ХХ века еврейский антисемитизм, следуя за нееврейским, опять сменил форму. Он принял вид антисионизма. Самым ярким из многих проявлений еврейского антисемитизма в США стало создание антиизраильской J-Street. Эта J-Street оказалась даже враждебнее Израилю, чем администрация Обамы. J-Street осудила вето, которое пришлось наложить администрации США 18 февраля на антиизраильскую резолюцию в ООН.
С 26 февраля по 1 марта J-Street проводила свою ежегодную конференцию. От участия в ней отказались левые американские политики, не утратившие окончательно совесть, такие как сенатор Чак Шумер и конгрессмен Гари Аккерман. Среди спикеров конференции значился имам «мечети на крови» Рауф. Все же на конференцию прибыли четыре члена Кнессета от самой большой израильской партии, «Кадимы».
Тут мы подходим к самому удивительному проявлению еврейского антисемитизма — израильскому. Эта тема заслуживает отдельной поэмы. В ней была бы и глава о «новых историках», провозглащающих первородный грех Израиля, и попытки подтвердить обоснованность «кровавого навета», и «исследование», доказывающее, что никаких евреев нет вообще, и призывы изнутри страны к бойкоту Израиля а-ля самоубийца Вейнигер, и букет еврейских антисионистских организаций.

Бунт против избранничества

Поразмыслив, мы должны признать, что антисемитизм нерелигиозных евреев в сегодняшнем мире весьма логичен. Это не только бунт секулярного еврея против своего избранничества, с которого я начал. Как не принять мнение, разделяемое всем миром? Если все страны, кроме крошечного архипелага в середине Тихого океана, выступают против Израиля, а ООН вполне заслужила добавления в конце своей аббревиатуры буковки «а» для «антисемитов», то этому должно быть объяснение. Если еврей не принимает мистической природы антисемитизма, объясненной в главах Торы «Таво» и «Нецавим», то ему логично пойти за большинством. Еврейский антисемитизм исторически всегда следовал за нееврейским, пройдя те же три фазы: до конца ХIХ века в форме антииудейской, следующие 100 лет — этнической, в последние десятилетия — антиизраильской.

Конечно, есть факторы, предохраняющие светского еврея от самоненависти. Но зачастую антисемитизм, имеющий истоки как во внутреннем мире светского еврея, так и в позиции внешнего мира, перевешивает в человеке даже основной инстинкт — инстинкт самосохранения.