Их было около 25 человек - члены Центра Ликуда, члены муниципальных советов, местные лидеры. Мы встретились с ними на прошлой неделе и в течение примерно часа я говорил о еврейской самоидентификации, о государстве Израиль и о связи между ними. Когда я заканчивал ответы на вопросы, был уже поздний час. Тогда одна из женщин попросила слова и сказала:"Я не задам вопрос. Я выслушала то, что было сказано здесь, и я хочу рассказать свою личную историю, имеющую отношение к нашей теме. Однажды, когда я была еще подростком, мама посылала меня навещать бабушку в больнице. Наша семья репатриировалась в Израиль из Ливии, и мы знали арабский язык. В палате, на кровати соседней с бабушкиной, лежала старуха-арабка. Они разговаривали между собой по-арабски, а я прислушивалась к их разговорам. Как-то раз старуха-арабка спросила мою бабушку:
"Скажи мне, почему ты репатриировалась в Израиль?"
Я думала, что бабушка ответит ей, что репатриировалась из-за преследований евреев в Ливии, но бабушка ответила совсем иначе:
"Я репатриировалась, чтобы получить наследство".
"Да ну! Какое наследство?" - заинтересовалась арабка.
"Наследство нашего Праотца Авраама: Страну Израиля" - отвечала бабушка.
Старуха-арабка несколько минут помолчала в раздумье и, в конце концов, сказала:
"Но Авраам и мой Праотец!"
"Верно, Авраам и твой Праотец, но я - дочь хозяйки дома, а ты - дочь служанки".
Старуха-арабка вздрогнула и и съёжилась. Весь её вид свидетельствовал о том, что она приняла приговор" - так закончила женщина свой рассказ.

800 раз Иерусалим

На этой встрече обсуждались и другие темы: идеология, политика. Домой я вернулся только в час ночи, но история, рассказанная той женщиной, стоила того, чтоб задержаться. Вы, наверное, удивитесь, почему так взволновал меня этот разговор в больнице двух старых женщин, уже одной ногой стоящих на том свете. Ведь столь "примитивная" аргументация из их разговора давно уже не играет никакой роли в нашем мире. Нынешние политические деятели давным-давно не обосновывают свои действия этими старинными "сказками". Но это не значит, что аргументация устарела. В качестве примера, позвольте мне привести вам мою беседу с двумя современными политическими деятелями. Мы сидели на сцене зала Иерусалимского Театра, против многочисленных зрителей. С нами на сцене находилась Юли Тамир, бывшая тогда министром здравоохранения правительства Барака. Вечер вёл журналист газеты "ХаАрец" Гидеон Леви, зал был наполнен идеологическими, в большей или меньшей степени, копиями этого журналиста. Хусейни в то время был увенчан титулом "министра по делам Иерусалима в Палестинской Автономии". В этот вечер он говорил о том, что как только мы уйдём из Иерусалима, закончится оккупация и наступит мир в Израиле. Хочу отметить, что министр израильского правительства Юли Тамир (одна из основательниц ультралевого движения "Шалом Ахшав") всё время кивала головой в знак согласия с Хусейни. Настал мой черед.
"Вы знаете,- сказал я Фейсалу Хусейни - у нас с Вами есть кое-что общее, чего не разделяет с нами никто из сидящих в этом зале".
Хусейни удивлённо посмотрел на меня. В зале наступила напряжённая тишина: кто знает, может, наконец, будет растоплен лёд, если нашлось что-то общее между Фейглиным и Хусейни?
"Мы оба верим во Всевышнего, - сказал я Хусейни. - Все остальные в этом зале - люди не верующие. Вы ведь верующий человек, верно?"
Хусейни кивнул головой.
"Я тоже,"- сказал я и снова повторил: "Все остальные в этом зале - люди не верующие".
"Теперь смотрите, г-н Хусейни," - сказал я, вынимая книгу ТАНАХа из сумки, - "Это святая для меня Книга".
Хусейни смотрел на меня с изумлением, пытаясь понять, что я от него хочу.
"Иерусалим упоминается в ТАНАХе восемьсот раз," - продолжал я. Я положил книгу на стол и вынул из сумки ещё одну книгу.
"Посмотрите, г-н Хусейни, я принёс ещё одну книгу, это Коран, ваша святая книга, не так ли?"
Хусейни снова кивнул в знак согласия. Я положил Коран рядом с книгой ТАНАХ и добавил:
"Найдите, пожалуйста, в вашей святой книге хотя бы только одно упоминание об Иерусалиме и тогда скажите мне, кому принадлежит Иерусалим: верящим в мою святую Книгу или верящим в вашу"
К моему большому удивлению, из зала послышались аплодисменты. Хусейни и Тамир заёрзали на стульях, и было ясно, что дискуссия на этом закончена.

Единственное оправдание после 2000 лет

Недавно министр-араб Маджадле стоял на трибуне Кнессета и объяснял современным израильским политикам, кому принадлежит Храмовая Гора. Храмовая Гора - место жертвоприношения Ицхака, место, где Иаков, преклонив голову, получил обещание Всевышнего, что страна Израиля будет принадлежать его потомкам навечно, место Первого Храма, построенного царем Соломоном, место Второго Храма, построенного вернувшимися из Вавилона изгнанниками, Храмовая Гора – сердце еврейского народа, по ней они тосковали во всех поколениях и во всех странах рассеяния, единственная причина и единственное оправдание их возвращения через две тысячи лет на эту многострадальную землю. Храмовая Гора, - заявлял Маджадле, - это место для мусульман, на него не распространяется израильское законодательство и его, Маджадле, уверенность в том, что он прав, более важна, чем все израильские законы. 120 членов Кнессета, позабывшие своих предков, склонили головы и были не способны дать министру Маджадле простой ответ, единственный настоящий ответ, который дала старуха в больнице своей соседке арабке.