Как отозвалось слово Евгения Колчинская На сайте январского номера журнала «Алеф»(№969) за 2008 год я прочитала статью Лазаря Ратнера «Мы – евреи». Именно так было названо знаменитое стихотворение Маргариты Алигер (отрывок из поэмы «Твоя победа»). Статью Л. Ратнера прочитало 185 человек. Автор статьи и читатели статьи вспоминают и другое знаменитое стихотворение – «Ответ Маргарите Алигер», которое в течение вот уже 60 лет является естественным продолжением стихотворения М. Алигер. Лазарь Ратнер ссылается на мою статью об авторе «Ответа Маргарите Алигер» (Евгения Колчинская «Как отозвалось слово»). Статья была опубликована в израильской газете «Новости недели» 19 сентября 2002 г., а затем перепечатана американской газетой «Форвертс» в 2003 г. Некоторые читатели статьи Л. Ратнера просят повторно напечатать стихотворение «Ответ Маргарите Алигер». Вот я и решила воспроизвести свою статью, в которой есть стихотворение Маргариты Алигер «Мы – евреи», «Ответ Маргарите Алигер» и не только само стихотворение, но и история его создания и сведения об авторе «Ответа» Михаиле Рашковане. Хочу добавить, что автор стихотворения «Ответ Маргарите Алигер» живет в Израиле, в Петах-Тикве, и с благодарностью принимает добрые пожелания в свой адрес Лазаря Ратнера и читателей статьи «Мы – евреи». Habent sua fata manuscripta – Рукописи имеют свою судьбу Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовется (Ф. И.Тютчев) Удивительно, до чего мудры были древние. Сказано: Habent sua fata manuscripta , и проходят века, сменяются поколения, техника превзошла фантастику, жизнь преобразилась до неузнаваемости, а известный афоризм справедлив, как и две с лишним тысячи лет назад. Суть в том, что тексты рождаются человеческой мыслью, человеческими эмоциями, но только в момент создания они совпадают с личностью автора и его судьбой. Затем они отрываются от своего творца, и их судьба складывается независимо от автора, а иногда и вопреки его воле. Речь пойдет не о старинных рукописях, не о книге, а всего лишь об одном стихотворении, которое, однако, имеет самостоятельную историю. Написано оно Михаилом (Менделем – по паспорту) Рашкованом в 1947 году. Необходимо напомнить (по крайней мере для более молодого читателя – старшее поколение и без того помнит) кое-что о первых послевоенных годах. Помимо торжества победы, возникала мысль о цене этой победы. Почти не было семьи, которая не получала бы похоронки или уведомления о пропавших без вести близких. Но даже на фоне всенародных безмерных страданий и утрат потери еврейского населения были просто катастрофичны. Катастрофа – так определили масштабы этих потерь, под этим именем вошла в еврейскую историю Вторая мировая война. От Бреста до Волги, от Крыма до Ленинграда – на всей оккупированной фашистами территории СССР практически не осталось евреев. Единицы спасшихся. Очень немногие сумели эвакуироваться, ибо эвакуацией населения власти практически не занимались. В конце войны прошли судебные процессы над немецкими преступниками в местах их злодеяний. Однако на скамье подсудимых, как правило, оказывались «мелкие сошки» или случайные немецкие офицеры, попавшие в плен. Подавляющее большинство нацистских преступников сбежало. Завершившийся в 1946 г. Нюрнбергский процесс, на котором были осуждены главные военные преступники и нацистские организации, не принес морального удовлетворения от сознания свершившегося возмездия за преступления нацизма. Евреи, случайно оставшиеся в живых на оккупированных территориях, помнили предсмертные слова своих собратьев: «Наши придут – отомстят». Не отомстили. Не отомстили полицаям, зверствовавшим не менее фашистов, не отомстили соседям, выдававшим евреев и грабившим еврейские дома, а анкетный вопрос, был ли ты на оккупированной территории, кажется, больше всего пугал евреев – подразумевался следующий за этим коварный вопрос: почему остался в живых? После войны в советской печати, радио и пропаганде стала проявляться тенденция предать забвению гибель еврейского населения от рук нацистов и принизить участие евреев в Великой Отечественной войне. Это рождало в еврейской среде неизбежные вопросы: что происходит с ними, потерявшими своих близких на фронтах, в партизанских отрядах, в гетто, концлагерях, в расстрельных рвах? Где справедливость? Возмездие? Как после всего жить в атмосфере все сгущающегося антисемитизма, последствия которого уже названы Катастрофой? И почему, по-че-му? Не к кому было обращать эти вопросы. Реакцией на эту тяжелую моральную атмосферу, на все эти вопросы без ответов стало знаменитое стихотворение Маргариты Алигер «Мы евреи» - отрывок из поэмы «Твоя победа», напечатанной в 1946 г. в журнале «Знамя». Имя Маргариты Иосифовны Алигер было хорошо известно в Советском Союзе, были известны ее военные стихи и особенно поэма «Зоя», удостоенная Сталинской премии. Но совершенно особое место в творчестве М. Алигер занимает поэма «Твоя победа». В Краткой Еврейской Энциклопедии по поводу этой поэмы сказано: «Пытаясь осмыслить трагический опыт войны, Алигер впервые обращается здесь к еврейской теме... Подвергнутая суровой критике, она (поэма – Е.К.) в дальнейшем перепечатывалась с изъятием фрагмента, посвященного еврейской теме. В 40-50-е годы он распространялся рукописно и неоднократно фигурировал в качестве улики при разбирательстве дел «еврейских националистов»...». Это стихотворение передавалось из рук в руки, переписывалось, перечитывалось, заучивалось наизусть, о нем знали все, кто имел отношение к еврейству, ибо оно очень точно выразило мысли и чувства подавляющего большинства евреев, и оно было проявлением еврейского самосознания в исторический момент его безжалостного попрания. Мы приводим фрагмент такого списка – на пожелтевшем листке из школьной тетради стихотворение М. Алигер, переписанное в 1946 году рукой Михаила Рашкована (один из бесчисленных вариантов, ходивших по рукам). МЫ – ЕВРЕИ (отрывок из поэмы «Твоя победа) И, в чужом жилище руки грея, Старца я осмелилась спросить: - Кто же мы такие? - Мы – евреи! Как ты смела это позабыть?! Лорелея- девушка на Рейне, Светлых струй зеленый полусон. В чем мы виноваты, Генрих Гейне? Чем не угодил им Мендельсон? Я спрошу и Маркса, и Эйнштайна, Что великой мудростью сильны, - Может, им открылась эта тайна Нашей перед вечностью вины? Светлые полотна Левитана – Нежное свечение берез, Чарли Чаплин с белого экрана - Вы ответьте мне на мой вопрос! Разве все, чем были мы богаты, Мы не роздали без лишних слов? Чем же мы пред миром виноваты, Эренбург, Багрицкий и Светлов? Жили щедро, не щадя талантов, Не жалея лучших сил души. Я спрошу врачей и музыкантов, Тружеников малых и больших. И потомков храбрых Маккавеев, Кровных сыновей своих отцов,- Тысячи воюющих евреев – Русских командиров и бойцов: Отвечайте мне во имя чести Племени, гонимого в веках: Сколько нас, евреев, средь безвестных Воинов, погибнувших в боях? И как вечный запах униженья, Причитанья матерей и жен: В смертных лагерях уничтоженья Наш народ расстрелян и сожжён! Танками раздавленные дети, этикетка «Jud» и кличка «жид». Нас уже почти что нет на свете, Нас уже ничто не оживит... Мы – евреи. - Сколько в этом слове Горечи и беспокойных лет. Я не знаю, есть ли голос крови, Знаю только: есть у крови цвет… Этим цветом землю обагрила Сволочь, заклейменная в веках, И людская кровь заговорила В смертный час на разных языках… Михаил Рашкован сегодня Маргарита Алигер, риторически обращаясь в стихотворении к великим, в чьих жилах течет еврейская кровь, на самом деле обращается не к братьям по крови, убеждая (кого? не антисемитов ли?), что мы, евреи, отнюдь не худшая часть человечества, так – ЗА ЧТО? В ЧЕМ МЫ ВИНОВАТЫ? Ответа на свои «трагические недоуменные вопросы» она не ждала. Однако ответ последовал. И ответ этот был от молодого человека, студента, бывшего пулеметчика, четыре года воевавшего, трижды раненного и чудом уцелевшего. Ответ этот главным образом и прежде всего связан с самыми отчаянными словами Алигер, их-то и берет Михаил Рашкован в качестве эпиграфа: «Нас почти что нет уже на свете, нас уже ничто не оживит...» . Вот этот текст: ОТВЕТ МАРГАРИТЕ АЛИГЕР "В чем мы виноваты, Генрих Гейне? Чем не угодил им Мендельсон? Нас уже почти что нет на свете, Нас уже ничто не оживит..." На Ваш вопрос ответить не умея, Сказал бы я: нам беды суждены. Мы виноваты в том, что мы - евреи. Мы виноваты в том, что мы умны. Мы виноваты в том, что наши дети Стремятся к знаньям, к мудрости земной. И в том, что мы рассеяны по свету И не имеем родины одной. Нас сотни тысяч, жизни не жалея, Прошли бои, достойные легенд, Чтоб после слышать: «Эти кто? – Евреи!- Они в тылу сражались за Ташкент!» Чтоб после мук и пыток Освенцима, Кто смертью был случайно позабыт, Кто потерял всех близких и любимых, Услышать вновь: «Вас мало били, жид!» Не любят нас за то, что мы - евреи, Что наша ВЕРА – остов многих вер… Но я горжусь, горжусь, а не жалею, Что я еврей, товарищ Алигер! Нас удушить хотели в грязных гетто, Замучить в тюрьмах, в реках утопить, Но несмотря, но несмотря на это, Товарищ Алигер,- мы будем жить! Eduard