Зачем Гитлер напал на Советский Союз? Все больше историков считают это решение отчаянным тактическим шагом, реакцией на провал завоевания Англии и вступление США в войну (пока лишь на экономическом фронте).

Только быстрое присвоение ресурсов СССР могло выровнять баланс в пользу стран Оси, и важнейшую роль тут играли богатства Украины. Что экономисты рейха ожидали получить от захваченных земель? Как оценивался их потенциал?

Почему промышленные возможности Украины игнорировали до последнего года оккупации? Каким образом экономисты решали производственные проблемы в условиях войны и холокоста?

Об этом в день начала Киевской операции, обрушившей Юго-Западный фронт в 1941 году, вспоминает немецкий историк Ким Примель.

Зерно для «битвы континентов»

Нередко забывают, что в 1941 году Германия решила взять силой то, что в изрядной степени получала от Сталина на льготных торговых условиях. После подписания пакта Молотова — Риббентропа СССР стал важнейшим поставщиком сырья для Третьего рейха. Но этого оказалось мало: ресурсы всей Европы, от Швеции до Испании, не могли компенсировать блокаду морской торговли. Хромитовая руда ЮАР, молибден и хлопок США — всему этому срочно требовалось найти замену.

Кроме того, фюрер, видимо, чувствовал себя в ловушке: его бездействие только усиливало Британию и США, наращивающих экономическую мощь. Неудивительно, что для грядущей «битвы континентов» против англосаксов Гитлер замыслил захватить единственный доступный ему материк — Евразию. И так в нападении на СССР сошлись три мотива: борьба с «иудео-большевизмом», деморализация Великобритании и спасение военной экономики рейха.

Любопытно, что реальные планы не соответствовали столь грандиозным замыслам. Операция «Барбаросса» ставила задачу выйти на линию Архангельск — Астрахань, но с экономической точки зрения оставляла как минимум три неясных момента: там ничего не говорилось о судьбе промышленности советских территорий, игнорировалась мощная советская индустрия в азиатской части СССР, промышленность же Урала планировалось просто бомбить (а не присоединять к рейху). Предполагалось, что сопротивление советских войск будет минимальным, а Украина (экономический хартленд СССР!) даст все ресурсы — пшеницу, нефть и минералы — для нейтрализации англосаксонской блокады и полной победы.
В вермахте и Минфине многие усомнились в целесообразности нападения на СССР: на войну со Сталиным понадобится больше ресурсов, чем рейх может получить после победы, не говоря уж о закрытии транзитной торговли с Дальним Востоком. Примечательно, что один из скептиков (генерал Георг Томас, кстати, замышлявший заговор против фюрера еще с 1939 года), развернулся на 180 градусов, когда понял, что решение Гитлера окончательное и пересмотру не подлежит. Вместе с рейхсминистром продовольствия Гербертом Бакке, автором печального известного «плана голода» (все украинское продовольствие вывозится в Германию, а миллионы зависящих от него жителей Центральной России должны умереть), Томас рассчитал минеральные ресурсы Украины — уголь, железную руду, марганец — и уверял в огромной их пользе для завоевателей.
Однако генерал разумно предусмотрел для себя лазейку (на случай, если радужные экономические прогнозы не сбудутся): чтобы богатства Украины помогли рейху, необходимо их быстро завоевать, обезопасить от разрушений (со стороны отступающих советских войск) и, главное, дополнить ресурсами Урала и кавказской нефтью.

Кстати, о советской промышленности на Украине, о мощнейших индустриальных комплексах Харькова, Днепропетровска и Донбасса, дававших до двух третей советского чугуна и стали, в предвоенных планах нацистов не говорится ни слова. Их интересовало только минеральное сырье и продовольствие. В докладе для созданного в июле 1941 года Восточного штаба экономического руководства (Wirtschaftsstab Ost) Томас отметил, что «не имеет смысла оставлять заводы на плаву, просто чтобы спасти местных жителей от безработицы. Мы не можем кормить людей, и у нас не хватает металла и угля».

Учет, контроль и ограбление

Под руководством Геринга Wirtschaftsstab Ost начал действовать еще во время боев за Украину. Армада хозяйственных инспекций и команд занималась захватом, учетом и обеспечением бесперебойного производства необходимых для ведения войны ресурсов. К 1942 году в Wirtschaftsstab работали уже 19 тысяч сотрудников — офицеров, инженеров, чиновников, агрономов! Интегрировать восточные территории в экономику рейха этой структуре помогала другая — Ostgesellschaften («Восточные компании»), куда были приглашены и частные фирмы.

Но операция «Барбаросса» пошла не так успешно, как рассчитывали гитлеровцы. Экономическим следствием сопротивления Красной армии стала быстрая и эффективная эвакуация целых заводов (вместе с рабочими) на Восток и уничтожение оставшегося оборудования. Немецких экономистов шокировала основательность разрушений: от расово неполноценных славян такого не ждали. «Красная армия хорошо потрудилась», — не без сожаления признала делегация Минфина.

И это был не единственный сюрприз. Хотя в Германии имелась информация о ходе первых пятилеток, успех советской промышленности превзошел все ожидания оккупантов. В сентябре — ноябре 1941 года группа инженеров проинспектировала сталелитейные заводы. «Криворожсталь» не знает себе равных на континенте, а заводы Днепропетровска и Днепродзержинска, несмотря на все разрушения, несут на себе следы «серьезной работы и тщательного планирования», писали эксперты.

Хозяйственные команды внимательно фиксировали, какие заводы пострадали меньше других (прежде всего в захваченном врасплох Мариуполе) и где сохранились отдельные сооружения (коксовые печи, домны, прокатные станы). Впрочем, в 1941 году немцев интересовала только конфискация и вывоз сырья и готовых изделий — на фронт, на нужды оккупационных властей, в рейх. Только Днепропетровская хозяйственная команда отправила 63 736 голов скота, 1000 тонн мяса птицы, 5880 тонн зерна, 21 тонну яиц, 5443 тонны марганцевой руды и 50 тонн ферросилиция. Необходимый для выплавки качественной стали марганец стоял на первом месте: ради скорейшего возобновления работ на Никопольском заводе ферросплавов туда перевезли оборудование с «Криворожстали».

Только провал блицкрига к началу 1942 года заставил немецких экономистов задуматься о том, что грабеж — не лучшая стратегия, а войска на растянутом фронте на огромном расстоянии от Германии хорошо бы хоть частично снабжать с помощью местных ресурсов. Но высшие чины рейха, от Гитлера до рейхскомиссара Украины Эриха Коха, настаивали, что промышленность на этой территории ни в коем случае нельзя развивать: «В наших интересах — усиливать украинское земледелие и разрушать (или, как минимум, сокращать) промышленное производство». В новом европейском порядке Украине была уготована роль житницы и не более того.

«Программа Иван», или немцы догадались о пользе украинской промышленности

Смена вектора политики обозначилась лишь с назначением Альберта Шпеера рейхсминистром вооружений и боеприпасов в мае 1942 года. Шпеер одобрил предложения экономистов-планировщиков по использованию тяжелой промышленности Донбасса и Приднепровского района. Для сталелитейной отрасли Украины запустили «Программу Иван», предполагающую поставлять на фронт 1,4 миллиона снарядов. В июне уже сам Гитлер одобрил план реконструкции угольных шахт Донбасса. Есть своя ирония в том, что топливо и пули поступали в вермахт с фабрик имени Ленина, Либкнехта и Коминтерна.

Для обеспечения дефицитными кадрами рабочих и инженеров Шпеер активно привлекал «фирмы-опекуны», оставляя риски государству и обещая хорошие прибыли промышленникам рейха: днепропетровские заводы ушли группе Флика, а «Азовсталь», жемчужина Мариуполя, — Круппу.

«Программа Иван» сразу же столкнулась с дефицитом всего: техники, электричества, транспортной инфраструктуры и рабочей силы. Первые две проблемы решить удалось. Станки и моторы перевозили из соседних фабрик, обреченных на уничтожение, а другое оборудование (особенно высокоточное) ввозили с Запада — не только из Германии, но и из Эльзаса, Нормандии и Льежа, конфискуя у французских и бельгийских промышленников.

Днепрогэс, главный источник электроэнергии для украинской промышленности, Красная армия отключила, подорвав плотину. Немцы активно взялись за ее восстановление: организация Тодта согнала туда 1600 местных жителей и 2500 военнопленных, а затраты (22 миллиона марок) покрыли ожидающие хороших прибылей фирмы (Siemens, Grün&Bilfinger, PhilippHolzmann и MAN). К апрелю 1943 года мощности Днепрогэса уже обеспечивали 96 процентов энергии Приднепровского промышленного района.

В области транспорта промышленность Украины столкнулась с таким же хроническим дефицитом вагонов и локомотивов, как и вермахт. Но самым тяжелым был вопрос трудовых ресурсов — здесь рейх пострадал от своей собственной людоедской политики.

Часть рабочих ушла вместе с Советской армией. Евреев методично расстреливали, сгоняли в гетто и отправляли в концлагеря. Управленцы могли искренне считать евреев ворами и саботажниками или, наоборот, признавать их незаменимость в работе многих предприятий, но никто никогда публично не сомневался в целесообразности действий зондеркоманд.

С сотнями тысяч военнопленных немцы обращались не лучше. Ожидая скорой победы и не желая тратиться на расово неполноценных субъектов, рейх фактически обрек запертых в лагерях пленных на смерть от голода и болезней. Экономисты из Wirtschaftsstab Ost прикинули, что прокормить они могут или гражданское население, или военнопленных — и еще больше сократили паек последним.

В итоге к февралю 1942 от голода погибли как минимум 2 миллиона из 3,5 миллиона советских военнопленных — и у рейха остался только один источник рабочей силы: нееврейское население Украины. Многие его представители встретили немцев с радостью — но продлилась эта радость недолго. Нацисты быстро дали понять, что ни о каком уважительном отношении (а тем более о политической и экономической автономии) речи идти не может, а суровое отношение властей, принудительный труд и дефицит продовольствия окончательно озлобили украинцев.

Пытаясь избежать трудовой повинности, жестоких наказаний и мизерных пайков, украинцы массово сбегали со «строек рейха» в деревню. Когда с «Запорожстали» в октябре 1942 года за несколько дней сбежали больше половины рабочих, оставшихся загнали за колючую проволоку, но даже это не остановило побеги.

Однако наиболее разрушительной для «Программы Иван» оказалась политика угона рабочей силы на Запад. В мае 1942 года Берлин поставил перед оккупированными территориями задачу обеспечить 1,6 миллиона человек «любыми средствами». К концу войны число остарбайтеров дошло до 3,1 миллиона. Украинские госпредприятия, частные фирмы, структуры вермахта и заводы рейха беспрерывно боролись друг с другом за рабочую силу. Для местного населения это означало лишь все более жестокие методы вербовки: забирали даже беженцев, больных и детей. Впрочем, высокой производительности труда от них никто не ждал, и о ценности жизни славян никто не думал: побеждали числом.

К марту 1943 года заработало 557 металлургических заводов (86 тысяч рабочих). Еще 65 тысяч трудились в шахтах Донбасса. Тем самым всего за полгода «Программы Иван» на Украине ожила металлургия: заработали сталепрокатные станы в Днепродзержинске и Макеевке, а завод имени Ворошилова начал выпуск патронов. Экономисты преисполнились оптимизма, а частные фирмы твердо вознамерились прибрать украинскую тяжелую металлургическую промышленность к рукам после войны. Предприятия, носившие коммунистические названия, переименовали в честь немецких гау.

Но продлилось «экономическое чудо» недолго: летом 1943 года Красная армия перешла в полномасштабное наступление. Для промышленности Донбасса и Приднепровья снова наступил 1941-й. «Фирмы-опекуны» составили списки всего, что достойно «раскулачивания»: оборудование, мосты, станки и целые фабрики перевозились на Запад, туда же угнали до 400 тысяч рабочих. За собой отступающие немцы должны оставлять только «выжженную землю», требовал Эрих Кох. Днепрогэс взорвали те же люди, которые только недавно закончили заделывать огромные пробоины в плотине. «Если мы не удержим это имущество, то и красным оно не достанется», — с мрачным удовлетворением отметили отступающие сотрудники Южной хозяйственной инспекции.

За ценой не постоят

За два года оккупации экономическое планирование развития восточных территорий практически стояло на месте. В новом европейском порядке юго-западу СССР была уготована роль поставщика хлеба рейху — что предполагало голодную смерть миллионов местных жителей. Но даже при всех разрушениях, которые успела произвести отступающая Красная армия, немцы могли бы поставить себе на пользу промышленность Украины. Гитлеровцы потеряли шанс обеспечить восточный фронт оружием и снарядами: вместо этого они грабили регион, убивали евреев и притесняли украинцев.

Однако вопреки последним (1945) подсчетам экономистов рейха, Украина немало дала воюющей Германии. Без угля, железной руды, молибдена, вольфрама и особенно марганца военная экономика рейха рухнула бы задолго до 1944 года. Но никакому материальному исчислению не поддаются страдания миллионов лагерников, угнанных рабочих и военнопленных, трудившихся на фашистскую Германию. Тот факт, что немецкие экономисты даже накануне полного поражения Гитлера видели в геноциде славян и евреев только негативное влияние на «человеческий фактор производства» (Produktionsfaktor Mensch), красноречиво говорит об их профессиональной деформации.

lenta.ru