Посвящается Марине Князевой! Вечная ей память!

Несколько лет назад в прелестном городке Невигас, недалеко от
Вупперталя (Германия), в старинном рыцарском замке, состоялась
выставка картин Марка Шагала. Мы ходили по залам, и недоумённо
пожимали плечами, не понимая, что хотел выразить художник, рисуя
летающих людей, стариков со странной окраской лиц, горящие избы,
корову с телёнком в животе или ребе, стоящего на голове другого ребе.
--------------------------------------------------------------------------------
Прошло время, и мы побывали в музее Шагала в Ницце, любовались
причудливыми витражами в Реймском соборе, смотрели творения Шагала
в Иерусалимской синагоге, изумительные витражи в кирхе города Майнц.
И у нас появилось желание осмыслить, понять Шагала и полюбить его
так, как любят его миллионы людей во всём мире.

В его родном Витебске - половина жителей были евреи. Задавленные
нуждой, властями, теснотой, эти люди молились и страдали, пели и
танцевали, любили и рожали. Это был мир, как - бы детского
восприятия, проникнутого горечью бытия и стремлением всё же
улыбаться, несмотря ни на какие страдания.

Вот в таких условиях и рос Марк Шагал. Рисовал как - то Мошке на
валуне кусочком кирпича. Увидел его художник и учитель Юдель Пэн,
взял его за руку и привёл к родителям. "Он будет художником, и я
буду учить его". А в конце 30 годов, когда старый и одинокий
художник страдал от голода и болезней, из Парижа к нему стали
приходить посылки. Посылал их своему учителю Марк Шагал.

Его сестра рассказывала, что Мошка часто исчезал из дому, и его не
могли дозваться к обеду. Обычно сидел он в посевах ржи и рисовал
свои любимые васильки. Многие считали юношу странноватым. Он ходил
по местечку с мольбертом и альбомом и рисовал, делал летучие
наброски еврейских лиц. Тогда его считали " мишугене", слегка
сумасшедшим. Евреи, которые ничего кроме тяжелого труда не знали,
оглядывались на сына Хацкеля и Фейги Шагал и говорили между собой:
"Интересно, как этот человек будет жить дальше? Как он будет
содержать семью? Надо же такому уродиться в трудящейся семье,
где есть плотник, мясник, парикмахер! Неужели за эти картинки дадут
хотя бы копейку?

И когда отцвели все васильки того времени, и когда в бабьи яры упали
не только евреи Витебска, тогда пришли люди к картинам Шагала и
сняли шапки. Больше нигде на земле нет тех васильков и тех евреев.
Не увидели жители Витебска, как весь мир собирается у смешных и
непонятных картин их "мишугене"- земляка и стоят, как перед иконами.
Однажды он написал портрет своего дяди Зуси и хотел подарить его
любимому родственнику. Дядя очень гордился Мошкой и с удовольствием
стриг его. "Ведь надо же - говорил он: не обошел господь милостью
наше захолустье!" Дядя посмотрел на свой портрет и сказал: "Нет уж,
оставь его лучше себе!" Сегодня эта картина "Парикмахерская дяди
Зусмана" хранится в Третьяковской галереи.

А теперь всмотритесь в картины Шагала, не пристально, не так как вы
смотрели мишек на картинах Шишкина или бурлаков на картине Репина.
Нет, мир Шагала другой. Это наш с вами мир. Еврейские лица, одежды,
манеры. Вот летит Бела, вот жених, другие! Чего они летают? А вы
разве не летали, хотя бы в детстве? Человек хочет летать иногда от
счастья, иногда с желанием уйти, улететь от страданий, унижений, горя. Вот и летают герои Шагала, как в детском сне. Закройте глаза, откройте и закройте их снова. Вот и вы летите от чего - то не нужного вам, или от радости, или просто так! Ведь в каждом из нас живёт ребёнок!

Когда Шагала спрашивали, а почему у ребе на голове стоит ещё ребе,
он отвечал: "Ведь это так просто! Там было ещё немного места".

В своей книге "Моя жизнь" он так описывает свою встречу с наркомом
Луначарским: "Я слышал, что он марксист. Но мои познания в марксизме
не шли далее того, что Маркс был еврей и носил длинную бороду.
Я сразу понял, что моё искусство не подходит ему, ни с какого боку.
Только не спрашивайте меня, предупредил я Луначарского, почему
у меня всё синее или зеленое, почему у коровы в животе просвечивает
телёнок и так далее. Пусть ваш Маркс, если он такой умный,
воскреснет и всё вам объяснит".

Его часто называют непонятным, загадочным. И это справедливо!
Зелёные или жёлтые лица, чудовищные звери, цветы, наездницы и
жонглёры, избы, церкви и синагоги, библейские сюжеты. Что это всё
значит?

Часто, когда его спрашивали, он тоже пожимал плечами и отвечал
"Я сам не знаю". А люди приходят к его картинам и часами стоят
перед ними, любуясь этими цветными сказками, и, пытаясь их
разгадать, не в силах оторваться от их таинственного притяжения!

Он, как и его современник, великий еврейский писатель Шолом Аш,
стремился показать общие корни христианства и иудаизма.
Его витражи в церквях и синагогах, его изумительные иллюстрации
к библии, как будто говорят: "Люди, любите друг друга!"

Смотрите Шагала, полюбите его, и не старайтесь обязательно
разгадать его. Это придет, как пришел он в Витебск, где,
наконец- то, открыли его музей. И это, несмотря на яростное
сопротивление.

13 апреля 1989 года, редколлегия журнала "Наш современник"
проводила встречу с научной интеллигенцией Белоруссии.
Представитель журнала сообщил присутствующим, что у редколлегии
журнала нет ничего общего с евреями, и не может быть, так как
нет духовной близости, и, что покойный Шукшин им дороже всех мировых
запасов мацы. Оратор спросил: "Вы хотите, чтобы Шагал стал
великим белорусским художником?" И все, присутствующие в зале,
дружно ответили: "Нет!".

100- летие великого художника отметил весь мир, все страны,
кроме Белоруссии! У себя на родине Шагал был изгнан не только из
Белорусской энциклопедии, но даже из энциклопедического словаря
"Витебск".

Прошли годы и в Витебске всё же открыли музей Шагала, домик
на шесть комнат. Здесь, на этом месте, на этой земле, родился
Марк Шагал, который с первого рисунка на валуне и до последних
васильков на знаменитых уже при жизни художника картинах дарил
людям радость. Один из посетителей музея рассказывал: "Когда ходишь
по этим комнатам, испытываешь необычайное чувство. Вот сейчас,
в следующей комнате тебя встретит худощавый седой старец
с пронзительными глазами. Секунду, другую, поизучает гостя и
с хорошим еврейским акцентом скажет: "Вы пришли спросить про жизнь,
про картины, про женщин, которые все красивы? Я знаю, что это
всё есть! И будет! И это всё, что я знаю. А чаю, мы с Вами выпьем,
Бела! Принеси нам чаю! Сколько Вам лет? О, молодой человек!
Я хочу Вас предупредить, что чай мы, будем пить недолго.
Жизнь коротка! Надо работать! Надо успеть насмотреться на красивых
женщин и написать ещё много картин!"

В 1991 году, когда расцветала пышным цветом перестройка,
а в моём родном Ленинграде на всех перекрёстках стали продавать
порнографию вперемежку с антисемитской литературой, телевидение
показало митинг "Памяти". Они бесновались и орали, что не хотят
знать Шагала, что не допустят организации выставки его картин.
Один из них кричал: "Нам не нужен еврей Шагал, мы не допустим
этого сиониста в наш город". Он был багровый от возмущения и
ненависти. Конечно, я много слышал и читал о Шагале, но почему
именно он вызвал такой взрыв возмущения у деятелей "Памяти",
понять не мог.

Только приехав сюда, смог впервые познакомиться с его творчеством.

После опубликования этого рассказа в израильской газете "Новости",
я прочитал очерк израильского журналиста Ефима Пайкина
"Трудная дорога домой".

"Дом-музей, который возглавляет страстный поклонник творчества
Шагала Людмила Хмельницкая, стал центром большого Шагаловского
праздника, который ежегодно проводится в Витебске 7 июля,
в день рождения Мастера.... Да, преодолев трудную дорогу,
великий Шагал, долгие годы находившийся в "отказе", с почётом
возвращается в город, который прославила его божественная кисть,
и ныне "принимает" здесь гостей из дальних и близких стран".

Так неожиданно для меня, был продолжен рассказ о замечательном
еврейском художнике, покорившим сердца людей во всём мире и,
наконец, вернувшегося в свой родной Витебск, который он рисовал
всю свою жизнь.

1.Князева Марина

Семен, как же я люблю творчество Марка Захаровича и как же я
люблю Вас за этот чудесный очерк о нем !

---

---

Читайте нас в Телеграм