Презрение Израиля – новый стиль еврейской интеллигенции в России

Глава одной из крупнейших израильских страховых компаний, человек обеспеченный весьма, в свое первое утро в Москве, выйдя из гостиницы на Тверской, оглядел вереницу припаркованных машин — и присвистнул. Хотел найти такую же, на какой сам ездит в Израиле, — не нашел. Все были рангом повыше.

- Я бы здесь, пожалуй, выглядел бедняком на своей BMW,- сказал он своим спутникам-израильтянам.

И они рассмеялись. Все, кроме одного, — моего приятеля, русскоязычного израильтянина, который и привез их всех в Москву. Он-то знал, что так бы наш израильский миллионер и выглядел – никаких шуток.

Разбухшая на нефтедолларах Россия (Москва особенно) снова смотрит на Израиль и израильтян снисходительно, свысока. Такого не было, как мне кажется, с 1967 года, когда неожиданная, ошеломляющая победа крохотной еврейской страны в Шестидневной войне изменила направление взгляда. У антисемитов – с презрительного на ненавистный (а это прогресс), у евреев – с отсутствующего на восхищенный.

Сегодня даже среди русских евреев, особенно тех, кто тяготится своим еврейством, как в 90-е кичился, причисляющих себя к элите (не обязательно бизнеса – интеллектуальной тоже), выработался взгляд на Израиль сверху вниз. Вдруг заметили несовпадение размера. Словно все они живут на Рублевке, ездят на «Бентли» и сидят непосредственно на трубе.

А даже если ездят, живут и сидят?..

В декабре 2004-го, во время «оранжевой революции» в Киеве, второй по численности категорией приезжих после демонстрантов были журналисты. Как-то – дело было к ночи – мы с товарищем, тоже русскоязычным журналистом из Израиля, зашли в кафешку гостиницы рядом с Крещатиком пропустить по рюмке кофе. Там оказались московские коллеги. По случайному и уже не редкому сейчас совпадению большинство из них – с израильским прошлым. Помещение маленькое, все разговоры всех слышны – и мы, в конце концов, для минимальной конфиденциальности перешли на иврит – вроде бы и на людях, и междусобойчик.

В разгар застолья вошел еще один московский гость – в прошлом зампремьера России, лидер партии умеренного прогресса, недавно провалившейся на выборах в Думу, и, к слову, сильно не афишируемый еврей. Он включился в беседу – мы перешли на русский. Пошутили, как водится, о том, что, как раньше никуда было не деться от евреев, теперь – от израильтян.

Сопровождающий почетного гостя (из местных — то ли партийный функционер, то ли телохранитель – выглядят они одинаково, из одного контингента набор) спросил его об Израиле – мол, что за страна такая, ни разу не бывал. Почему-то его, хотя рядом находились не менее семи обладателей израильского паспорта. Того это тоже не смутило.

- Ну, что сказать, — задумчиво, с сочувственной горечью объяснил он любознательному киевлянину и попутно, стало быть, нам, израильтянам, — очень бедная страна.

Приговорил.

Коллеги смущенно промолчали. Я поперхнулся виски. Когда этот оценщик моей страны был вице-премьером России, почти половина ее жила за чертой бедности, треть недоедала, 90 процентов населения не имело доступа к Интернету, в часе езды от ее столицы люди обходились без водопровода и справляли нужду на улице, продолжительность жизни мужиков приближалась к африканской, бабы не рожали от бедности, количество беспризорных детей до сих пор не поддается подсчету, малолетних проституток – снижению, а качество дорог такое, что даже дорогие иномарки за три года эксплуатации низводятся до надежности «Жигулей».

Но именно мою страну он считает бедной. По чему равняет? По Садовому кольцу? По Рублевке? По себе?

Если уровень жизни израильтян для тебя – уровень бедности, а ты – вице-премьер страны, которой до этого уровня как от земли до неба, надо было еще тогда застрелиться или уйти в монастырь замаливать грехи перед собственным народом. Собственная бедность – не грех. Как и богатство. Но непротивление чужой бедности при собственном благополучии, нажитом на посту, предполагающем заботу о благополучии других, — безусловный грех. Если по-христиански, да?

Я уж было забыл о том эпизоде, но тут случился у нас большой праздник русской книги – в рамках Международной книжной ярмарки в Иерусалиме. Русские устроители включили в делегацию русских писателей, в основном, евреев, явных и не совсем — ну, тех, кого если что, по паспорту не будут, будут по морде.

Они, отрабатывая поездку за казенный кошт, нехотя и не скрывая своей неохоты, встречались с читателями. Основной контингент этих встреч, как правило, пенсионеры. Публика не всегда задающая вопросы умные и по существу, настроенная более патриотично, возможно, чем циничное молодое поколение. Но других пенсионеров у нас для них не было.

Однако и «инженеры человеческих душ», интеллектуальная элита России, совесть нации (русской, конечно, от еврейской они открещивались с гневом) спуску им не дали. Объяснили обескураженным старикам, что «факт создания Израиля – ошибка», что это «бесперспективный западный проект», что его «надо закрыть», что нигде в мире нет «такой жалкой эмиграции», и даже, что природы здесь нет, архитектуры нет и не будет, а люди – некрасивые.

Конечно, каждый имеет право на собственное мнение, писатель – тем более. Но обычно интеллигентный человека в гостях не поступает по формуле «хозяйка – блядь,вино – говно,котлеты — из конины». Чтобы так себя вести, надо очень не уважать дом, где гостишь. Или – очень хотеть продемонстрировать неуважение.

Что-то мне подсказывает, что в Твери или Кинешме они бы не позволили себе так себя вести, как в Иерусалиме. Что-то мне подсказывает, что, приехав из Москвы 1995-го или 1999-го, не говоря уже о 1990-м, они и в Израиле так бы себя не вели. Не так хотели бы. Не так могли.

Русские писатели (как и русские политики), конечно, выразители тенденций и настроений в обществе. В России принято теперь смотреть на мир с нефтегазовой трубы, а для русских писателей, безвинно причастных к еврейству, взгляд на Израиль с этой высоты, видимо, наиболее удобен. Естьпотребность отмежеваться. А взглядом свысока отмежеваться сподручнее.

Правда, от русских писателей (некоторых из них и я читаю) я вправе был ждать, что они – в силу профессии – понимают то, что может не понимать благополучный политик: благополучие и вообще состоятельность страны оценивается уровнем жизни и моральным состоянием основной массы населения, а не 5-10 процентов ее, к которым, возможно, и ты относишься или хотя бы себя к ним причисляешь.

И в этом смысле мы в порядке. Большем, чем они.

Мне неизвестно, сколько израильтян проводит Рождество – да хоть бы и Песах – в Куршевеле с фотомоделями и ездит на «Бентли» за покупками. Уверен, что считанные, и еще меньше – даже из тех, кто может себе это позволить, — об этом мечтает. Но известно (не только мне – статистический факт), что пресловутый ВВП (валовой внутренний продукт – основной показатель экономического состояния государства) на душу населения в моей «очень бедной стране» вдвое больше, чем в богатой и пышной России. Даже при сегодняшних ценах на нефть, которую мы покупаем, а Россия продает. Что по обеспеченности компьютерами Израиль на первом месте в мире. А Россия на 78-м. Что в русском Израиле (самой жалкой в мире эмиграции, как выразилась русская писательница, умудрившаяся сделать себе имя на своей половой принадлежности) быстрый Интернет есть практически в каждой семье, а в России и обычный – даже не в каждой десятой. Что у нас одна из самых высоких в мире продолжительность жизни и самая высокая среди развитых стран рождаемость.

Скукота, статистика. Но она объективно отражает уровень жизни и самоощущения народа. Всего, а не сливок на молоке. Так что с объективной точки зрения надо еще посмотреть, кому на кого смотреть сверху вниз, если уж не получается глаза в глаза – на равных.

Авторский вариант.

Публикация:

«ВестникЕАР», 2007

(из блога Владимира Бейдера)