Самыми рейтинговыми программами израильского ТВ давно стали так называемые «реалити-шоу». Серьезные, тяжело зарабатывающие свой хлеб люди, тратят много часов в неделю, а некоторые и в день, для того, чтобы понаблюдать за тем, как ведут себя хорошо обученные и говорящие манекены в условиях различного социального прессинга.
Выходят эти манекены из своих добровольных застенков известными всему Израилю персонажами, имена которых среднестатистическому израильскому подростку говорят гораздо больше, чем имена исторических или ныне действующих общественных фигур, уже не говоря про ученых или деятелей искусства.
Все это легитимно, как легитимно любое извращение, не приносящее прямого вреда другим. Однако решение Ноама Шалита о выдвижении своей кандидатуры в Кнессет от списка партии "Авода" стало гонгом, официально возвестившим о том, что израильская политика стала еще одним «реалити-шоу». Проблема состоит лишь в том, что в этом спектакле решаться будут наши судьбы, и проводится он за наш и далеко не только материальный счет.

Ноам Шалит присоединился к партии Авода в 1996 году. До 25 июня 2006 года, то есть почти десятилетие, он исправно платил взносы, наверняка посещал в свободное от работы время собрания, особенно в предвыборный период, однако абсолютному большинству не только израильтян, но и активных игроков нашего политического поля, он был неизвестен. Мы о нем ничего не слышали и, вероятно, никогда бы не услышали, если бы не Ахмед Джабери.

За пять прошедших с тех пор лет Ноам Шалит гениально распиаренный и хорошо обученный, стал завсегдатаем наших салонов. Правда, за эти пять лет никто ничего не узнал о политических воззрениях Шалита. Он благоразумно оставлял их при себе, делая упор лишь на том, что он отец и хочет освободить сына. Он своего добился, а о цене и последствиях мы поговорим в другой раз. Но не прошло и трех месяцев, как выяснилось, что Ноаму Шалиту скучно в анонимности, а накопленные связи и умения требуют реализации.

Все это понятно и по-человечески объяснимо. Но вот на уровне общественной эстетики шаг Шалита (и Шели Яхимович) попахивает откровенной утратой чувства меры помноженной на цинизм. Освободив своего сына из плена ХАМАСа, а 1027 террористов из израильских тюрем, Ноам Шалит захотел «порулить».

На протяжении пяти лет, до недавнего времени, тихий инженер из Мицпе Хила переживал ад, который нельзя пожелать даже самому злому врагу. Можно и нужно посочувствовать ему и порадоваться, что самое страшное позади. Но между этим и участием в решении кардинальных проблем общества – огромная разница. За время борьбы за освобождение сына, Ноам Шалит не приобрел знаний и широты понимания стратегических проблем израильского общества, что делало бы его способным будущим политиком. Он также не прошел горнило низовых эшелонов политической жизни, как многие сегодняшние депутаты. Ноам Шалит приносит в политику лишь пережитое им страдание и нажитые за годы борьбы знакомства. Даже если за всю предвыборную кампанию он ни разу не упомянет имени своего сына, все будут помнить, что карьера новоиспеченного политика формируется на имени недавно освобожденного из плена солдата. Спекуляция, причем не слишком высокого пошиба.

Ожидаю логичного возражения. Дескать, зачем придираться? Интеллигентный человек хочет посвятить себя делу отстаивания национальных интересов. При том, мягко говоря, невысоком уровне, которым отличаются многие народные избранники, можно ли себе позволить привередливость? При всей внешней убедительности этого довода, не следует забывать, что политика – это профессия. Такая же, как любая другая, имеющая свои законы и не терпящая сокращения путей и срезания углов.

Вряд ли кому-либо пришло бы в голову назначить Ноама Шалита на должность главы израильской коллегии адвокатов или объединения врачей Израиля. В политике дилетантизм не менее опасен, а превращение Кнессета в сабантуй селебритиз разного уровня вряд ли сыграет на руку имиджу израильского парламента.

Если Ноам Шалит будет избран, то станет первым парламентарием, попавшим в Кнессет благодаря тому факту, что его сын побывал в арабском плену. Если верны разговоры о намерении Карнит Гольдвассер – вдовы Эхуда, похищенного «Хизбаллой» в июле 2006 года, - присоединиться к формирующейся партии Яира Лапида, то очевидно, что появляется новый пропускной билет в политический салон Израиля – родственник похищенного. Еще в период кампании за освобождение Шалита в полголоса поднимался вопрос о границах допустимого давления семей на политическое и военное руководство страны, которое, как ни печально, должно принимать решения исходя из масштабов макро, а не микро, предпочитая интересы общественные – личным. Дискуссия по этим вопросам еще не началась в полный голос, ибо по-прежнему остается одной из немногих священных коров Израиля.

Однако решение Шалита и, возможно, Гольдвассер превратить пережитое ими в трамплин в политику, лишает их статуса неприкосновенных фигур и требует называть вещи своими именами. При всем уважении к тяжелым испытаниям, выпавшим на долю этих семей, цену за последствия сделок заплатит вся страна.

Ровно в той же степени вся страна заплатит цену за привнесение ими своего, основанного на персональной беде, мировоззрении в парламент. Тем более, что несложно догадаться о том, в каком направлении будет действовать Шалит в Кнессете. Добившись победы в своей персональной войне, он без сомнения захочет сделать принцип, лежащей в основе этой победы, в общепринятый. Вряд ли это на пользу Израилю.

Но вступление Ноама Шалита в политику осталось бы незамеченным, не преврати этот шаг лидер партии "Авода" Шели Яхимович в шумную презентацию. При всей спорности позиций и воззрений, нынешнему лидеру партии Авода никогда нельзя было отказать в профессионализме и неприязни к дешевым трюкам. Если демонстрация публике Ноама Шалита была ответом на фестиваль Яира Лапида, то Яхимович в ответ на взрыв бомбы выстрелила из детского пистолетика. Если же речь идет просто о желании показать, что и у "Аводы" есть чем блеснуть, то фигура отставного генерала полиции Моше Мизрахи выглядит значительно солиднее. Он вступил в "Аводу" через несколько дней после Шалита-старшего, и его презентация была сильно смазана на фоне быстро наступившего пресыщения публикой новыми персоналиями.

Когда-то израильская политика была ареной, на который сталкивались убеждения и идеологии. Сегодня это шоу, где соревнуются в яркости оберток, в которые заворачивают продаваемую нам демагогию. И, тем не менее, хотелось бы, чтобы продавцы имели в своем мешке что-нибудь еще, кроме похищенного и освобожденного не очень чистоплотным путем сына.
18.01.2012 ¦ Габриэль Вольфсон, журналист ИА "Курсор"