Итальянцев всегда считали большими матерщинниками, но однажды Арафат, будучи в Италии, так облил грязью Израиль в целом и Эхуда Барака в частности, что даже итальянцы оторопели. Барака он оскорбил так, что это не только не для итальянцев – это даже не для Интернета. Впрочем, ладно – главное, чтобы дети не прочли. Арафат сказал, что Барак хуже Нетаниягу. Тогда таких ругательств никто вообще в жизни не слышал.
Тогда никому и в голову не могло прийти, что через 10 лет все оторопеют от того, сколько грязи на Барака выльют его соратники по партии, которые годами внушали арабам, евреям и итальянцам, что Барак лучше Нетаниягу. За один день партия рабочих и крестьян превратилась в партию «Детей лейтенанта Шмидта». Развал партии «Авода» – это лучшее из того, что успел сделать Эхуд Барак за свою политическую карьеру, и что особенно важно – без очередного, нового размежевания и очередной новой комы, потому что от его очередной новой партии «Независимость» зависеть ничего не будет.
Эхуда Барака как политика привыкли видеть раздающим улыбки и интервью по дороге на очередное, экстренное совещание. Призывая Генштаб к сдержанности, политик Эхуд Барак годами держал жителей Севера и Юга страны под обстрелом, превращая тем самым израильскую армию в «Зал ожидания», а психиатров – в самую востребованную профессию. Как только создалась угроза политической безопасности самого Барака, в нем тут же проснулся спецназовец, который, потеряв всякую сдержанность, без 101-х предупреждений и интервью нанес родной партии такой удар ногой в дверь, что во всем левом лагере посыпалась штукатурка.
Восемь уцелевших смотрителей музея пост-сионизма, выбравшись из-под обломков и не дожидаясь, пока осядет пыль, поспешили сообщить Бараку, что Арафат оказался прав. Если бы Эхуд Барак выходил из Ливана так же, как из «Аводы», никому бы и в голову не пришло, что израильская армия умеет убегать, бросая на произвол судьбы братьев по оружию. Если бы штукатурка посыпалась в Бейруте и Дамаске, «Хизбалла» не разгуливала бы у забора, конфронтация не перешла бы в стадию «Мир в обмен на заключенных», и Второй Ливанской войны, скорей всего, не было. Спецназовец Барак хорошо знал, что бомбить в Ливане нужно электростанции, которые плохо горят, но долго восстанавливаются. Политик Барак предпочел бомбить трансформаторные станции, которые красиво горят, но быстро восстанавливаются. Спецназовец Барак, сидя на экстренном заседании в Иерусалиме, знал, что ответный удар должен быть таким, чтобы экстренное совещание состоялось в Бейруте и Дамаске, но политик Барак так и не предоставил ливанскому правительству возможность подольше посидеть в темноте и хорошо подумать, что делать с «Хизбаллой». Личные интересы очередной раз оказались важней национальных, потому что политик Барак в очередной раз был одержим идеей отдачи Голан. Если бы реакция Барака на захват израильских резервистов была такой же, как реакция Барака на бунт в рядах родной партии – в Рамалле еще не успела бы осесть пыль, а резервисты уже были освобождены.
Реакция на каждодневные обстрелы Гило из соседней Бейт Джаллы была слышна только жителям Гило, жители Бейт Джаллы о ней узнавали из утренних газет. Куда и чем стрелял Барак – остается загадкой даже для пиротехников, но ни для кого не секрет, что любой лидер «Аводы» смотрит за линию фронта, а думает про арабский электорат в Израиле.
Конец операции «Литой свинец» Барак тоже приурочил к дате инаугурации Обамы, а не довел до конца, как того требовали национальные интересы. Поступки Барака можно обсуждать бесконечно, но гораздо важней понять сущность Барака, чтобы знать, чего еще от него можно ожидать. Пока, к сожалению, четко просматриваются четыре признака склонности к тирании:
• мания величия;
• мания преследования;
• жестокость по отношению к инакомыслящим;
• полное отсутствие чувства раскаянья.
Остальные недостатки Барака свойственны партии «Авода» в целом, которая активно разлагалась на протяжении последних пятнадцати лет, хотя процесс морального саморазрушения был замечен еще во времена Бен-Гуриона.
Хорошо известна практика подминать под партию голоса избирателей, предварительно подмяв под партию рабочие места и целые отрасли. Чтобы до конца понять, какую именно партию мы потеряли, следует напомнить, что во время суда над Эйхманом Бен-Гурион спокойно вычеркивал из списка свидетелей всех, кто не являлся членом возглавляемой им партии. Номер партбилета был важней номера на руке. Потом был период бойкота, объявленный национальному лагерю и мягко перешедший в отсутствие прямого диалога с самой нацией. Замкнутость только помогала прогрессивной и просвещенной партии «Авода» тихо распределять средства, согласно идеологии при полном ее отсутствии.
Но поскольку рано или поздно за все приходиться отвечать, случилось так, что приехали мы. Ехали в страну, которая может спасти наше национальное достоинство, а выяснилось, что спасать нужно достоинство страны.
Две недели назад левые радикалы под знаменами ООП вышли на демонстрацию протеста с требованием убрать Либермана из правительства. Среди демонстрантов выделялась своей активностью бывший депутат Кнессета, мадам с корабельной фамилией Загава Гальон. На вопрос журналиста: «Когда Вы вернетесь в Кнессет?» она ответила, что вернется в ближайшее время, и сегодняшняя демонстрация вселяет ей надежду, что она не застанет там «Кремль».
Мадам Гальон не застанет там партию «Авода». Многие теперь не застанут эту партию. Но многие будут именно ее теперь искать. Потому что к моменту самоуничтожения эта партия успела все, что нужно, купить и все, что можно, продать. Партии нет, но золото партии осталось.
На запах добычи первыми, как всегда, слетаются рожденные ползать.

Вл.Халемский

---

---

Читайте нас в Телеграм