В стране, где изучение иврита считалось преступлением, за которое сажали в тюрьму; в стране, где большинство евреев не знало материнской речи – «мамэ-лошн», языка своего народа, и не видело в этом незнании ничего зазорного в этой стране появился, откуда ни возьмись, чистокровный русский парень, который – как бы в пример и, может быть, в укор евреям не побрезговал поднять брошенный, отринутый идиш, выучить этот язык и даже начать писать на нем стихи. Изливать свою душу в стихах на (подумать только!) идиш.
Юношу этого звали Саша Белоусов
- И, представьте себе, вовсе не еврей по национальности. Русский парень. Сын русских родителей. Пишет прекрасные стихи на идиш, – рассказал член редколегии журнала Советиш Геймланд Шрайбман..
- Откуда же он так хорошо знает идиш?
– Видимо, у них есть еврейские соседи… И если добавить, что Саша очень способен к языкам, учится на инязе…
– Но почему он потянулся к еврейской литературе?
– Столько евреев стали русскими писателями! Почему бы одному русскому не стать еврейским писателем?
Когда мать Саши привезла в редакцию журнала новый цикл стихов, редактор задал ей сакраментальный вопрос: «Как вы думаете, почему ваш сын, русский мальчик, выучил еврейский и пишет на нём стихи?» Мать задумалась, помедлила с ответом, потом сказала: «Наверно, потому, что у него доброе сердце"
Сам Саша Белоусов позже вспоминал о своём приобщении к еврейскому языку (верней, к еврейским языкам):
– Это случилось в 1961 году, мне было 13 лет. Моя классная руководительница Евгения Александровна Матульская увидела у меня «Забавную Библию» Лео Таксиля, велела вернуть книжку в библиотеку и дала мне настоящую Библию: «Прежде, чем читать всякие глупости, прочти первоисточник!». Теперь трудно себе представить, какого мужества и героизма это от нее требовало: ведь тогда был самый пик хрущевской антирелигиозной кампании… Так вот, прочел я Библию – и загорелся выучить иврит, чтобы узнать настоящий первоисточник. А дальше – пошёл в синагогу, и раввин Менахем-Иегуда-Лейб Опенштейн познакомил меня с моим первым учителем Давидом Исааковичем Локшиным. Очень скоро я стал бывать у него каждый день. Он сам, его сёстры и все соседи говорили на идиш, так что я усвоил язык буквально из воздуха. Потом выучил иврит.
«Когда вышла книга стихов замечательного поэта Шмуэла Галкина «Майн ойцер» («Мой клад»), – вспоминает Белоусов, – я ее прочёл и был так потрясён, что захотелось попробовать самому».
Человек бескорыстный и совестливый, Белоусов после прибытия с женой в Израиль не стал выпячивать своих заслуг и гоняться за льготами, прошел – на равных с другими олим – трудный путь адаптации: начал с работы уборщиком в супермаркете, подручным на стройке, преподавал на общественных началах иврит в Иерусалимском ульпане, побыл безработным.

Как видно, у русского человека Александра Белоусова и евреям можно поучиться бережному, вдумчивому отношению к наследию еврейского народа:
О, идиш, идиш,
мать многострадальная,
О миллионах сгинувших скорбя,
Прими, родная,
пасынка печального
Взамен детей, отнятых у тебя.
(Александр Белоусов)
http://www.dorledor.info/magazin/index.php?mag_id=154&art_id=1844&pg_no=15