"...началом песни была история про то, как в концлагере еврейский оркестрик играл для людей, которые шли в газовую камеру, и там играла скрипка. В концлагерях струнные квартеты заставляли играть, пока людей убивали. И вот Коэн от этого отталкивался, но в процессе работы над песней все немножко изменилось, и он понял, что вышла любовная или свадебная песня. Или даже молитва. "Если песня приходит из глубины, - сказал он, - то она получается о многом". В 1995 году Коэн писал об этой песне: "Я бы поставил ее во главу списка собственных любимых песен. У этой песни -- десятки и десятки куплетов, которые я писал на протяжении многих лет". ... цитату из интервью (в комментариях здесь), где Коэн говорит о том, как родилась эта песня: «Любопытно, как начинаются песни, поскольку в происхождении каждой есть какое-то зерно или семя, которое тебе кто-то передает, или мир тебе его вручает, и поэтому процесс написания песни так таинственен сам по себе. Вот эта появилась из того, что я где-то слышал или читал, или знал, что в лагерях смерти возле крематориев -- в определенных лагерях смерти, то есть -- заставляли играть струнный квартет, пока происходил весь этот ужас, и то были люди, кому этот ужас тоже предстоял. И они играли классическую музыку, пока их собратьев-заключенных убивали и сжигали. Поэтому вот эта музыка -- «Скрипкою пылающей к себе меня веди» -- означает, что там есть красота окончательного оформления жизни, конец этого существования и элемент страсти вот в этой консуммации. Но язык здесь -- тот же, каким мы пользуемся, сдаваясь своей возлюбленной, поэтому песня... Не имеет значения, будет ли кто-нибудь знать весь генезис этой песни, поскольку язык в ней -- из того же источника страсти, он сможет обнять любую страсть» (интервью радио CBS 26 августа 1995 года). Ассоциация: "У рек Вавилона, там сидели мы и плакали, вспоминая Сион. На ивах, посреди него, повесили мы наши арфы. Ибо там пленившие нас требовали от нас песнопений, а издевавшиеся над нами – веселья: «Спойте нам из песен Сиона!». Как нам петь песнь Бога на земле чужой?..." (псалом 137) Удивительно, что песня, первоначально рожденная из дыхания смерти, становится гимном жизни и любви. Или не удивительно? Вот целый день об этом думаю. Странно? Курьез? Нет, все правильно, так и должно быть. Как бы ни старались проводники зла в этом мире, какие бы ужасные и мерзкие вещи ни делали, все их усилия в конечном счете тщетны, и любовь и жизнь - сильнее зла и смерти. "The end of love" (конец любви) - это оксюморон, ибо у любви нет конца. И жизнь побеждает смерть. Надежда живет даже на самом дне боли и отчаяния. (ой, всё - стоп! - упаси меня Б-г от патетики; мне это в словах не высказать, так что вы меня не слушайте, вы послушайте лучше песню) Этот мотив вообще проходит красной нитью через всю еврейскую музыку, и он же прорастает сквозь песню еврея Леонарда Коэна. Кстати, я тут еще узнала, что существует и клезмерская кавер-версия этой песни в исполнении Klezmer Conservatory Band. Надеюсь в ближайшее время ее тоже скачать и послушать." http://abu-liberal.livejournal.com/464384.html