Каждый день политические мыслители рассуждают об «одном упущенном шансе» на ближневосточное урегулирование. Внимание их всегда сосредоточено на палестинцах и израильтянах - на этих краеугольных камнях в здании глобального урегулирования между Западом и странами региона.

Однако если обратиться к фактам, то окажется, что арабы однажды уже согласились с существованием еврейского государства и не возражали против многочисленной еврейской иммиграции. И наградой для них должна была стать вовсе не Палестина, а Сирия.

Все началось после Первой мировой войны, на мирной конференции в январе 1919 года, в разукрашенном флагами, испещренном шрамами войны, но победоносном Париже. Здесь проницательные, но полные иллюзий высокопоставленные личности из стран-союзниц собрались, чтобы определить, как будет выглядеть мир на Ближнем Востоке и как следует утилизировать распавшуюся Османскую империю. На этих судьбоносных встречах арабы и евреи формально согласились взаимно одобрить удовлетворение своих национальных чаяний и жить в мире.

Это была великая сделка. Евреи получали неограниченное сионистское государство в Палестине. Англичанам доставался богатый Ирак с его сказочными, хотя не до конца разведанными запасами нефти. Арабы же хотели только Сирию и святые места в Мекке и Медине на Аравийском полуострове.

В течение первых заседаний в Лиге наций во время Парижской мирной конференции принц Фейсал в сопровождении Т.Э.Лоуренса, широко известного под именем Лоуренса Аравийского, встретился в Париже с президентом Сионистской организации Хаимом Вейцманом. В попытках найти продолжение усилиям, которые стороны прилагали во время встреч в июне предыдущего года в Акабе, Фейсал подписал просвещенное и толерантное соглашение из девяти пунктов, фактически одобряющее Декларацию Бальфура и приветствующее сосуществование с сионистами в Палестине. Текст соглашения был довольно детальным в области совместных национальных устремлений. Но главной целью для арабов в арабском национальном государстве в те времена была вовсе не Палестина, а Сирия.

Полный текст соглашения был опубликован на английском языке. Однако в его конце Фейсал приписал от руки по-арабски предупреждение следующего содержания: «При условии, что арабы получат полагающуюся им независимость, как я потребовал в моем (нижеследующем) меморандуме от 4 января 1919 года в министерстве иностранных дел правительства Соединенного Королевства, я соглашаюсь с вышеуказанными статьями. Но при малейшем изменении или отклонении от текста (в отношении наших требований) я не буду считать себя связанным ни одним словом в настоящем соглашении, которое в этом случае должно быть объявлено недействительным, и я не буду считать себя ответственным каким бы то ни было образом».

Вейцман и Фейсал расписались прямо под этим текстом, и их подписи были надлежащим образом скреплены.

Так что же случилось?

Арабы делятся на племенные группы, история которых насчитывает сотни лет. Но арабский национализм серьезно проявился лишь в начале прошлого столетия. Его пробудили арабские интеллектуалы, завидовавшие национальным движениям христианской Европы, добившимся самоопределения, автономии и национальной независимости для своих этнических и религиозных групп. Дамаск в течение длительного времени был интеллектуальным эпицентром арабского националистического движения, а в течение сотен лет он был краеугольным камнем исламского мира. В дополнение к этому, Фейсал и хашимиты считались прямыми наследниками пророка Мохаммеда и хранителями Мекки и Медины, святых мест для каждого мусульманина.

Неплодородная Палестина рассматривалась как болото и заброшенная провинция, а вот Ирак, которым также пренебрегала Османская империя, был богат кое-чем ненужным арабам, но необходимым Западу - нефтью.

Арабам было гарантировано место за столом победителей в Париже, поскольку они воевали в качестве британских союзников - вместе с Лоуренсом - против Османской империи. Фейсал стал лицом арабского национализма на Парижской мирной конференции. 1 января 1919 года он подал формальный меморандум в Высший совет мирной конференции, представив в нем свое восприятие арабского национализма на Ближнем Востоке. Меморандум не было монолитным или панарабским. Он подразумевал лишь одну территорию: Сирию.

«Различные провинции арабской Азии - Сирия, Ирак, Джазира (Месопотамия. - Прим. пер.), Хиджаз, Неджд, Йемен - слишком различаются с экономической и социальной точек зрения, - утверждал Фейсал в своем меморандуме, - и представляется невозможным управлять ими в рамках единого правительства. (Однако) густонаселенная Сирия... с ее устойчивыми оседлыми классами является достаточно передовой политически и может хорошо управлять своими внутренними делами».
Что же касается Ирака, то Фейсал заявил: «Мир проявляет желание перейти к быстрой эксплуатации месопотамских месторождений, и поэтому мы верим, что правительственная система там должна быть подкреплена людьми и материальными ресурсами великих иностранных держав». Он имел в виду британский мандат.

Фейсал в своем меморандуме также постановил: «Огромное большинство населения Палестины являются арабами. Евреи очень близки арабам по крови, поэтому там не должен вспыхнуть конфликт, который характерен для различных рас. В принципе мы являемся абсолютно одинаковыми». При этом он признал, что Палестина является важным местом для многих религий, и поэтому арабское национальное движение «хотело бы видеть эффективное совмещение большого доверия, поскольку репрезентативная местная администрация должна зарекомендовать себя в качестве активного проводника повышения материального благосостояния страны». И в данном случае Фейсал предугадал введение британского мандата.

Однако во время парижских слушаний французам удалось осадить Фейсала. Не обращая внимания на сделанные ранее представления британского правительства, французы проявляли огромный интерес к созданию Великой Сирии и никак не желали отказываться от нее. В особенности их интересовал ливанский регион, который населяли в подавляющем большинстве христиане-марониты. Многие французские чиновники просто видели в арабах угрозу. Типичным для этого случая был меморандум Кэ д'Орсэ (МИДа Франции, расположенного на одноименной набережной Сены. - Прим. пер.): «Дамаск - это мусульманский центр, который, по правде говоря, является чрезвычайно враждебным для Франции. Он более враждебен, чем любое другое направление в исламе... именно там задумывались все заговоры против наших представителей в исламских странах, именно оттуда приходили агитаторы и проповедники восстаний. Дамаск должен быть помещен под наш контроль».

В то время Франция положила начало лицемерному дипломатическому процессу во взаимоотношениях с арабами, наследство которого будет оказывать влияние на мировую политику в течение жизни многих поколений. В середине апреля 1919 года Фейсал встретился с французским премьером Жоржем Клемансо.

На этой встрече ему пообещали всеобщую арабскую независимость в Сирии. Декларация была отпечатана 17 апреля. Но, как утверждают архивные документы, было решено, что французская армия оккупирует Дамаск, и образующаяся арабская нация будет существовать в виде простых федеративных местных автономных округов. Основные властные полномочия в этих округах, включая назначения губернаторов и глав основных правительственных органов, а также и юридические полномочия, будут находиться в руках французов под контролем Парижа. Аналогичная ситуация уже существовала в Ливане. Более того, лично Фейсал должен будет публично заявить об исторической важности отношений Франции с христианами-маронитами. Помимо всего этого, заявили французы, Сирия будет «полностью независима».

Фейсал, которого воодушевлял Лоуренс Аравийский, моментально отказался от предложенного ему французами. Лоуренс вообще подталкивал его к провозглашению полной независимости арабов «без всяких условий и оговорок».

Естественно, Клемансо не собирался терпеть то, что он характеризовал как «арабскую наглость». В итоге Фейсал покинул Париж и уехал в Сирию, чтобы провозгласить суверенитет своего народа.
На протяжении последних месяцев 1919 года тянулись многосторонние переговоры с обычными в таких случаях созданиями союзов, обидами и отказами от прежних обещаний. Но, с французской точки зрения, ничто не могло помешать доминированию на Ближнем Востоке Великой Сирии, включающей также Ливан. Французские войска, религиозные группы и гражданские организации провели впечатляющую административную и экономическую реконструкцию в заброшенной турецкой провинции. Один из ведущих французских обозревателей и правительственный советник предупреждал, что если французам придется покинуть Сирию и Ливан, «мировое общественное мнение начнет рассматривать французов как конченых людей».

Используя самые простые выражения, непреклонный Клемансо прояснил ситуацию. Если Фейсал и арабские националисты не проявят «абсолютное уважение... и не удовлетворят меня», весь регион будет взят под контроль «с помощью силы». Между тем, мусульманские радикалы уже успели атаковать дислоцированных в тех местах французских солдат. Ситуация ухудшалась буквально на глазах. Фейсалу уже приходилось выбирать одно из двух: либо ставить на французов и наивно дожидаться от них выполнения данных ранее обещаний, либо присоединяться к пламенным и подозрительным арабским националистам, которые на каждом шагу требовали немедленной независимости.

7 и 8 марта 1920 года Второй всеобщий сирийский конгресс, представительная ассамблея арабских националистов из самых разных стран, предупредила решение Лиги наций. Арабский конгресс со всей страстью объявил о создании Великой Сирии, которая должна была расшириться как в сторону Ливана, так и на юг, в Палестину. Затем конгресс избрал королем Сирии Фейсала.

Союзники были неприятно поражены. 11 марта французский премьер пытался убедить своего британского коллегу Дэвида Ллойд-Джорджа в том, что Второй всеобщий сирийской конгресс был незаконным предприятием, и его решения не имеют никакого значения или законной силы. Лорд Керзон, британский министр иностранных дел, отверг эти утверждения и сердито бранил французского посла в Лондоне: «Будущее Франции и Великобритании на [захваченном турецком Ближнем Востоке] оказалось под угрозой, поскольку путь, избранный французским правительством, в соответствии с традиционными или историческими чаяниями, вынудил арабов объявить о независимости в тех местах, где местные жители не приветствовали французов».

Примерно месяц спустя, 19 апреля 1920 года, на конференции Лиги наций в Сан-Ремо союзники делили Турцию. В последний момент конференции участники предоставили Франции мандат на Сирию и Ливан. Британцы получили мандат на Ирак и Палестину с обязательством создать национальный очаг для еврейского народа.

24 апреля, вдалеке от Сан-Ремо, англо-французские нефтяники заключили свое секретное соглашение о разделе Ирака и прокладке нефтепроводов из Междуречья через Сирию.
Новости по поводу мандата Лиги на Сирию, Ирак и Палестину, фактически, аннулирующие арабский суверенитет в Сирии и создание еврейского национального дома, быстро распространились в арабском мире. 8 мая находившийся в смятении Фейсал послал формальный протест Верховному суду мирной конференции и написал, что был «крайне удивлен, узнав по открытым каналам о решении, принятом Конференцией в Сан-Ремо по поводу арабских стран. Приняв решение о мандате, конференция не учла надежды местных жителей».

Фейсал напомнил Лиге наций, что лозунгом арабского восстания против Турции было «не меньшее, чем полное освобождение от иностранного гнета и создание свободного и независимого правительства». Фейсал добавил: «Решение, принятое в Сан-Ремо, положило конец этим надеждам. Современные элементы молодой нации, до сих пор пытающиеся искренне сотрудничать с союзниками, в настоящее время разочарованы поставлены этим решением в положение бессильных».

После того как сгорел предохранитель, арабский воинственный дух и насилие распространились по всему оккупированному Ближнему Востоку - в Палестине, Месопотамии и Сирии, - и до сих пор они остаются проблемой.

Министру иностранных дел Великобритании надоело насилие, и 18 мая 1928 года он послал в Париж телеграмму: «Французские власти должны принять военные меры и взять ситуацию под контроль». Президент Франции Александр Мильеран быстро передал решение командирам: «Военная акция против Фейсала настоятельно необходима». Французская армия в составе нескольких дивизий с танками и самолетами немедленно приготовилась к занятию Сирии.

Франция предъявила Фейсалу 48-часовой ультиматум, потребовав восстановления порядка. Ультиматум был, до некоторой степени, блефом в силу неразвитости инфраструктуры региона и отсутствия дорог. Фейсал быстро согласился с требованиями, но его ответ пришел на день позже. Таким образом, начался французский марш на Дамаск. 24 июля 1920 года стало поворотным пунктом для арабов и всего мира.

По пути в Дамаск французские силы встретили арабские войска к западу от Майсалуна. Вооруженные саблями и ружьями с ручным затвором, арабы оказали «серьезное сопротивление». Но у них не было шансов против французских танков, самолетов, пулеметов и превосходящих военных сил. В течение восьми часов почти вся арабская армия была уничтожена. Французы с комфортом могли оккупировать Дамаск и установить мандатную власть.

В тот же день после постоянных, но фрагментарных утечек, всплыло наружу секретное нефтяное соглашение в Сан-Ремо. И в тот же день Сионистская конференция в Лондоне объявила о будущем процветании. Конференция собралась в одном из больших залов Лондона, сверху донизу украшенном флагами со звездой Давида, свисавшими с балконов на фоне витражных оконных стекол. Сионисты образовали «Керен а-йесод», чтобы мобилизовать во всем мире крупные суммы денег для еврейского национального дома. Фонд должен был законно скупать земли для кибуцев и финансировать создание новых еврейских деревень в Палестине. Несколькими днями ранее Уайт-холл назначил Верховным комиссаром Палестины сэра Герберта Самуэля, который был уполномочен осуществлять упорядоченную иммиграцию евреев. Еврейское государство постепенно начало претворяться в жизнь. В этот день, 24 июля 1920 года для арабов все было кончено.

Евреи получили Палестину. Запад ухватил нефть. Арабы потеряли единственное, чего они желали: Сирию.

Сплелись воедино три врага: неверные союзники, неверные сионисты и черная субстанция, которую желал Запад. Они превратились в арабских умах в Великого Сатану. По сути, эти три фактора будут гальванизировать арабское сознание весь ХХ век. Впервые за сотни лет арабы прекратили воевать друг с другом. Сунниты и шииты, племенные вожди, грызшиеся за каждый колодец в пустыне, интеллектуалы и крестьяне не могли объединиться под знаменами ислама, поскольку этот год был годом их катастрофы. Более того, 1920-й стал черным годом в арабском сознании.

На всей территории проживания арабов вспыхнул джихад. Ранее Фейсал предупреждал мирную конференцию: «Объединение арабов будет более простым делом, чем в прежние времена, из-за наличия железных дорог, телеграфа и самолетов. В старину территория была слишком большой, а фрагментация - слишком мелкой, чтобы идеи проникали в массы». Сейчас же арабский гнев можно было быстро координировать.

Чем более ущемлять арабов, тем сильнее они будут огрызаться. Они будут нападать в Ираке, где Британия и Франция мечтали о не разведанной еще нефти. Союзники ее еще не распробовали, но арабы уже побеспокоились, чтобы она имела горький и кровавый вкус. Этот вкус стал постоянным.

Эдвин Блэк,

джерузалем

Статья является главой из книги Эдвина Блэка «Прибывая в Багдад. Особенности 7000-летней иракской истории войн, прибылей и конфликтов»