Ивар Максутов, руководитель Московского религиоведческого общества:
Муамар Каддафи, лидер Ливийской республики, буквально на днях, на прошедшей неделе, удивил весь мир предложением объявить джихад Швейцарии. Не то чтобы очень сильно удивил, потому что Каддафи любит поражать эпатажными историями мир, но другое дело, что в последнее время он пошел по пути сближения с Европой, и вроде бы казалось, что он успокоился, "устаканился" – но тут такой неожиданный момент. В то же время есть какие-то явные причины тому, чтобы Каддафи нападал на Швейцарию. С одной стороны – не так давно швейцарские банки предоставили информацию о его счетах, лицевых счетах спецслужбам Белого дома, и не так давно отгремела история с сыном Каддафи, которого арестовали на некоторое время, точнее, задержали, в Швейцарии после скандального избиения сотрудника одного из швейцарских отелей. Помимо этих банальных историй бытового характера, на которые сегодня многие аналитики списывают попытки объявить джихад Швейцарии, есть известная церковно-политическая история с запретом на строительство минаретов в Швейцарии. Общенародный референдум, который признал невозможность строительства новых мечетей с минаретами, – скандальная история, которая обсуждалась в Европе и по всему миру. И спустя уже довольно большое время Каддафи, очнувшись, решил объявить Швейцарии джихад. Довольно быстро его остановили, напомнили ему, что он-то никакого права на объявление джихада не имеет.

По большому счету, объявить джихад могут только духовные лидеры мусульман, каковым Каддафи не является. Формальных оснований, на самом деле, тоже к объявлению джихада нет, т.е. есть некоторые причины, по которым мусульмане могут объявить джихад как другой стране, так и каким-то ближайшим соседям. В первую очередь – это притеснение мусульман в чужой стране или атаки или нападения на собственную страну. Ни первого, ни второго, по большому счету, не было, поскольку, скажем, мусульманам не дают возможности строить минареты, но при этом не разрушают существующих мечетей, как Каддафи пытался было заявить, не запрещают проповедовать ислам, не запрещают открыто исповедовать свою религию.

Важным подтекстом всей этой истории является тот резонанс, который он приобрел в медиа и в средствах массовой информации, как в России, так и за рубежом. В первую очередь – это некоторая попытка надсмеяться над правом на легальное применение насилия со стороны той или иной религиозной организации. По большому счету, Каддафи предложил мусульманам сделать то, что в рамках традиционалистской модели ислама вполне допустимо, вполне нормально. Т.е. мусульмане, видя некоторое нарушение против собственных собратьев по вере в других странах, имеют полное право совершить подобного рода насилие, совершить легитимное применение насилия. Но в новое время в европейской цивилизации это право фактически от религиозных институций, от религии в том виде, в каком мы знаем ее сегодня в европейских цивилизациях, было отчуждено. Т.е. сегодня никто не имеет права, никакой представитель религиозной организации не имеет права заявить о подобном насилии, хотя на самом деле насилие как прямое проявление власти или направленное проявление власти существовало всегда в религии, в религиозных организациях, в религиозных традициях. Фактически, что если не насилие, есть, скажем, христианский пост, когда я сознательно отказываюсь от употребления пищи, которую мой организм требует. Не говоря уже о конкретных ритуальных практиках, скажем, самоистязании, которые мы знаем в многообразных религиозных традициях. Прямое совершение насилия, но над представителем собственной организации, прямое членовредительство, начиная от сект скопцов и скопческих практик, т.е. непосредственное членовредительство в раннем христианстве.

По большому счету, тот факт, что сегодня насилие отторгнуто от религий, существенно их девальвирует или трансформирует. То, что мы сегодня наблюдаем огромное количество так называемых квазирелигий, религиозных организаций, традиции которых существенно отличаются от религий, которые существовали в средние века. Та трансформация, которая происходит в результате отторжения насилия, и тот традиционализм, который претерпевает сегодня ломку, – это результат этого отторжения насилия. Конечно, тех религий в том виде, которые существовали, скажем, в известной европейской цивилизации в средние века, мы больше не увидим до тех пор, пока религии не вернут право на насилие. Повторю, это неотъемлемое право религий, религиозных организаций, но сегодня религия права на насилие лишена. Поэтому мы видим огромное количество практик гражданской религии. У религии связующие и составляющие, мифы и ритуалы оторваны, они разорваны между собой. И если бы, скажем, в средние века эта фраза Каддафи звучала бы вполне логично – сегодня она абсолютно бессмысленна.

По большому счету, сегодня религия в медиасреде существует в двух вариантах: это либо ситуация курьеза, некой шутки (как и стал Каддафи), какой-то курьезный религиозный священник-рокер или священник – лидер байкерского клуба, либо ситуация страха: когда религия оказывается угрозой, вроде мусульманских экстремистов, взрывающих себя в супермаркете. И в этой ситуации – эта тема вытесняется из пространства религиозного. Современное общество не готово к тому, чтобы религия ассоциировалась хоть как-то с темой насилия. По большому счету, связано это с тем, что религия в публичном дискурсе сегодня практически отсутствует. Она может присутствовать только в виде некоторых мифов и басен и забавных рассказов из прошлого. Всякий раз, когда религия заявляет о своем праве и о своем реальном месте в сегодняшнем мире, она вызывает страх, и поэтому ее пытаются, эти явления пытаются вытеснить, снять с них всякие маркеры религиозного, которое имеет полное право на существование.

Сегодня заявить открыто и публично, что религия не имеет права на существование, – нетолерантно. Но сказать о том, что религия имеет право на легальное применение насилия, в отношении своих членов или в отношении другого, для того, чтобы защитить свое право на существование, – оказывается нетолерантным. В этом конфликте европейское современное общество глобализирующегося мира неизбежно должно признать право религий на собственное самоопределение и защиту своих прав, в том числе ту защиту, которую она вырабатывала в течение многих веков. – это право на применение насилия.