Вслед за Польшей скандал из-за лагерей смерти, переходящий в политический конфликт, вспыхнул в Чехии. Министр юстиции в кабинете в отставке Роберт Пеликан (член партии ANO 2011) выразил обеспокоенность по поводу высказываний председателя партии «Свобода и прямая демократия» (SPD) Томио Окамуры по поводу концлагеря, в котором нацисты после оккупации Чехословакии содержали цыган.

Окамура в январе сего года заявил, что лагерь в поселке Леты был неохраняемым, «не был огорожен забором», а заключенные могли его беспрепятственно покидать. Высказывание политика осудили пражская еврейская община и Музей цыганской культуры, которые назвали его слова отрицанием Холокоста.

В ответ депутат чешского парламента от SPD Яна Левова призвала обратить внимание на ныне забытые концлагеря в стране, куда нацисты интернировали славян.

Разное видение той или иной исторической проблемы — это норма. Но в случае, когда речь идет о научных исследованиях. Если споры выходят на уровень большой политики, становятся темой для медиаиндустрии — это уже аномалия, симптом острого внутриполитического или внешнеполитического конфликта.

Особенно это заметно в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ), а в самом регионе — в Польше и Венгрии, где история становится почвой, подпитывающей спорную актуальную политику и дрязги с соседями. Из-за этого, например, страдают отношения Будапешта с Киевом в отношении Закарпатья, где проживают венгры, права которых активно отстаивают венгерские правящая и оппозиционные партии.

И с Бухарестом, где есть вопрос с предоставлением местной венгерской общине всеобъемлющей автономии, против чего активно выступают румынские власти. Что касается Варшавы, то нет нужды в многословии — хватит и нынешнего кризиса из-за поправок в закон об Институте национальной памяти.

Чешский национализм до сих пор выражался, скорее, в презрительном отношении к польским продуктам питания и дорогам. Но сейчас ситуация меняется. Апелляция к патриотизму и национализму была господствующей в риторике почти всех чешских партий в ходе последних парламентских и президентских выборов, считают чешские журналисты.

Как говорит в этой связи председатель Конституционного суда Чехии Павел Рычецкий, в посткоммунистических странах ЦВЕ национализм является самым популярным популистским инструментом. Даже в чешской нации, которая в прошлом была центром смешения различных культур — чешских, немецких и еврейских, — пробуждаются ксенофобские настроения, поэтому «стыд и позор, что культурная нация с великой историей способна упасть до такого уровня».

При этом национализм в Центральной и Восточной Европе смешан с антикоммунизмом — а это гремучая смесь, когда дело доходит до создания исторического дискурса массового употребления. Ведь в ряде стран он приводит к прославлению коллаборантов, которые сотрудничали с нацистами, вместе с ними принимали участие в этнических чистках, массовых убийствах тех же цыган и евреев.

Страны Западной Европы в этой ситуации пошли на создание Европейского союза, частью идеологии которого стала маргинализация национализма и отказ от инструментального использования его. Казалось, что это можно распространить и на новичков из Центральной и Восточной Европы.

Однако в итоге вышло иначе. Помимо того, в регионе стали засматриваться на новую администрацию США и президента Дональда Трампа, который во время визита в Варшаву в июле 2017 года сыграл на националистических чувствах поляков, хотя, как считает американский журнал The National Interest, «если есть нечто, что можно извлечь из беспокойной истории Европы в ХХ веке, это то, что националистического джинна после его выхода трудно вернуть обратно в бутылку».

А кризис с беженцами с Ближнего Востока и из Северной Африки показал, что страны ЦВЕ, столкнувшиеся с националистическим отрицанием необходимости принять «чужих», начинают проявлять непослушание в ЕС. И это касается не только главных возмутителей спокойствия, Польши и Венгрии. Некоторые чешские эксперты полагают, что в Чехии растет число тех, кто «считает не только ненужным, но даже вредным участие нашей страны в европейских, евроатлантических и евроамериканских структурах, призывают к Чехситу» и ставят «в пример, достойный подражания, Швейцарию или Норвегию, не входящие в ЕС».

Иначе говоря, такие чехи хотели бы, чтобы их не связывали обязательства в рамках альянсов. Конечно, в настоящее время политическая элита Чехии не помышляет о выходе из Евросоюза. Но настроения могут и поменяться, если Брюссель продолжит давить на государства — члены ЕС из ЦВЕ, а число государств, желающих покинуть Евросоюз, вырастет.

Национализм чреват для безопасности Европы. Гражданская война на Украине — наглядный тому пример. В этой ситуации Европейский союз может пойти на преобразования, усилить централизованное руководство, отнять полномочия у национальных правительств. Или возобладает другая тенденция, уния превратится в «Европу двух скоростей».

Но тогда страны Центральной и Восточной Европы должны стать элементами новой империи или империй. Исторический опыт говорит, что в этом случае удается обуздывать рост их национализма. В любом случае оставлять государства ЦВЕ представленными самим себе было бы неблагоразумно, поскольку шанс, что дискуссии о концлагерях и воротах, открытых или закрытых, способны перейти из научной плоскости в практическую, будет увеличиваться.

regnum.ru